Зимняя вьюга
Шрифт:
– Что?
– не выдержал оборотень.
– Почему ты пошел со мной? Почему был ранен? И почему целовал?
За последний вопрос я тотчас обругала себя - слышать объяснение не хотелось. Но поздно, слово не воробей.
– На меня напали вчера.
Он сказал это так просто и буднично, что мне потребовалась пара секунд на осознание.
– Кто напал?
– Да страдеры, - Рагуил поморщился.
– Подловили, когда я возвращался.
– Сколько их было?
– Пять.
Я подавила испуг. Недавно всего один страдер довел его до приступа, а тут целых пять... Так, Катерина, спокойно. Он жив, и все в
– Ну и...как?
– Не помню, - он легко пожал плечами.
– Кажется, этот твой Рейвен решил размяться и вылез наружу.
У меня глаза на лоб полезли. Где тот мужчина, который старательно подавлял вторую сущность долгое время? А я тоже хороша, мы ведь с Рейвеном последний раз общались мысленно, а тут ни слуха, ни духа... Эгоистка я. Ну да и ладно.
– И что было дальше?
– Пришел в себя неподалеку от твоего дома, болело все, что только может болеть, - кривая усмешка появилась на его губах.
– Решил, что потеря гордости лучше, чем жизни.
– Потеря гордости?
– Да мы вроде как не друзья, скорее враги. А я к тебе в дом полз.
Мы с Рагуилом? Враги? Нет. Вовсе нет. Возможно, не друзья, но уж точно не враги.
– Я рада, что ты выбрал именно это.
Он остановился и посмотрел на меня. А затем вдруг спросил:
– Я нравлюсь тебе?
Застыв, подумала, что общение с ним не идет мне на пользу. Вон уже перенимаю его привычку "зависать". Но отвечать что-то надо. Да с чего ему вообще в голову пришли такие мысли?!
– Ну допустим. Дальше что?
– Ты тоже.
– Что тоже?
– Тоже нравишься мне.
Второй столбняк не заставил себя долго ждать. Я медленно пыталась принять информацию. В принципе, ничего удивительного, что я ему нравлюсь, в конце концов, у меня привлекательная внешность, неплохая фигура и вполне приличный характер. Да, иногда язвлю, но так со всеми же бывает? В нашем мире, до попадания сюда, у меня были любовники, которые вполне искренне наслаждались моей компанией. От телепата такое не утаишь.
Был еще Ирвин. Паршивая история. Из-за него я и попала сюда.
С Ирвином мы познакомились в Киеве, где я гостила у знакомых. Мои родители, заядлые туристы, скрылись где-то в дебрях Африки, близился новый год, встречать не с кем. С парнем мы как раз расстались, у большинства подружек семьи, а у остальных - горячие планы на новый год, никак не включающие присутствие третьего лица. И вот я, собравшись, отзвонилась тетке в Киев и, получив приглашение, прилетела на месяц. Тетка моя - человек хороший, добрый, а главное многодетный. Через неделю намучавшись со сводными братьями и сестрами, чей возраст колебался от двенадцати до двух месяцев, я готова была взвыть и воспользовалась первым предложенным поводом, чтобы сбежать. Повод явился в виде билета на кино, в которое собиралась старшая, Олеська, но не смогла пойти.
Я отказываться не стала.
Фильм оказался ужастиком, кои я не люблю по одной простой причине - боюсь. Так что, закрыв глаза и расслабившись, приготовилась задремать.
Не тут-то было.
Мой сосед, впоследствии оказавшийся молодым человеком с приятной внешностью и иностранным именем Ирвин, по неизвестной причине решил, что я нуждаюсь в моральной поддержке, и нагло взял меня за руку. Когда я открыла глаза, готовая отругать наглеца, он с милой улыбкой сообщил, что я теперь могу не бояться, он
В общем, мы познакомились, погуляли пару раз. В его мыслях я улавливала наслаждение от своей компании и восхищение моей внешностью. Тогда это льстило моему тщеславию, так что и я радовалась нашим прогулкам. Чуть позже я узнала, что он профессиональный вор. Случилось это просто, мы проходили мимо нарядно украшенного банка, я еще разглядывала необычайно красивые гирлянды, и Ирвин предложил зайти - посмотреть внутреннее убранство.
Внутри действительно оказалось очень красиво, но мысли Ирвина были заняты другим. Он небрежным взглядом прошелся по всему вокруг, а в его голове мелькали мысли о количестве охранников, расположении помещений, проценте успеха в случае ограблении. Я была в шоке.
А еще я была дурой. Стоило нам выйти, как я закатила ему скандал. Ирвин не был глупым человеком, он сразу догадался, как я могла узнать об этом, и прямо спросил. Я ответила. И вот тогда Ирвин мгновенно придумал план.
Он был до смешного прост и основывался на моем участии и использовании моих способностей. Естественно, я отказалась. В результате, поняв, что уговорить меня большими суммами выручки не удастся, он заговорил о другом. О счастье. Семье. О том, как далеко мы сможем убежать с такими деньгами и как счастливо заживем вдвоем. Всего-то и требуется, что обчистить карманы чиновников, наживающихся на людях за счет высоких налогов и цен. Еще он сказал, что я понравилась ему с первого взгляда и что он любит меня.
Самое забавное, я слышала то же самое в его мыслях. Не было никакого двойного дна, он искренне верил во все, что говорил. И я поверила в его слова.
План прошел как по маслу, начать разговор, использовать сомнения человека, добавить решимости. Милой девушке с косичками, с искренним беспокойством предлагающей постоять здесь, пока кто-то что-то сделает, верили все. Смешно... но деньги оказались у нас. По договору я должна была остаться, чтобы не вызвать подозрений, а Ирвин уйти. Но стоило ему скрыться, как двери распахнулись, появились люди в форме, меня уложили на пол и обвинили в краже. Сотрудники, все как один, утверждали, что я пыталась избавиться от них и остаться в одиночестве. Меня и слушать никто не стал.
Когда меня выводили из банка в наручниках и вели к машине, я нашла Ирвина взглядом. Он был бледен и, прячась в тени деревьев, судорожно прижимал к себе мешок. Впервые я отправила человеку ментальное сообщение, а именно мольбу: "Пожалуйста, помоги мне!" На что и получила ответ: "Сама себе помогай!"
В тюрьме меня долго допрашивали, но я, ошарашенная предательством, и, отказываясь верить в него, молчала или несла какой-то бред, но об Ирвине не было сказано ни слова. То, что деньги не нашли, мою непричастность не подтвердило, так что я попала в суд. Мне присудили пять лет в колонии общего режима. Впервые мысль, что все это реальность, пришла ко мне уже в тюрьме. Привыкать к жизни на зоне не пришлось: случилась потасовка, в неразберихе меня пырнули ножом. Попали в легкое. Я умирала, отчетливо сознавая, что помощь врача не пригодится. Что меня предали.