Зинаида Серебрякова. Мир ее искусства
Шрифт:
З. Е. Серебрякова. Портрет Н. Г. Чулковой. 1910. Коллекция Петра Авена
Еще больше аналогий с классическим искусством возникает при взгляде на одну из первых картин Серебряковой с обнаженной натурой, Купальщица (1911): от античных статуй до образов Венецианова. Скорее всего, именно к этому портрету относятся слова Екатерины Николаевны: «Зинуша не принимает почти никакого участия в нашей жизни, так как весь день рисует. Погода стала лучше и иногда можно рисовать натурщицу в саду» [41] .
41
Из
Погруженность в творчество не вызывало нареканий в семье: считалось нормой, что кто-то рисует и не принимает активного участия в других занятиях; все члены семьи много рисовали, никто не обижался, если из-за занятий живописью кто-то меньше внимания уделял другим домашним мероприятиям. В семье Лансере царил дух демократии, каждый мог заниматься чем хотел.
Уже в следующем году художница задумала первую большую многофигурную картину Баня, в которой продолжила изучать обнаженную натуру. Ее этюд 1912 года со сложным изгибом фигуры слева удивительно передает пластику женского тела. Правая часть композиции с девушкой, льющей на себя воду, гораздо динамичнее и более импрессионистична по исполнению. Такой диссонанс двух половин, возможно, заставил художницу вернуться к сюжету в 1913 году — другой вариант картины был завершен, по воспоминаниям кухарки Василисы Дудченко, уже в мастерской в Петербурге на Васильевском острове. Еще раз к теме русской бани Серебрякова обратится уже в Париже в 1926 году.
З. Е. Серебрякова. Портрет О. К. Лансере. 1910. Частное собрание
В 1911 году художница вводила элементы театрализации в свои автопортреты со сложными эффектами освещения в интерьере (Пьеро, Этюд девушки). А Автопортреты в шарфе предвосхищают ее интерес к Востоку. И не случайно веснами 1911 и 1913 годов она жила в Крыму (в Гурзуфе и на даче троюродной сестры Софьи Лансере Хризолит в Симеизе, проездом была в Ялте и Бахчисарае). Здесь она не только писала акварелью и темперой горы, долины, деревья, но и портреты татар в их красивых национальных одеждах. Интерес к этнографии Серебрякова, возможно, унаследовала от отца.
22 января 1912 года у Зинаиды и Бориса Серебряковых родилась дочь Татьяна. Выставленные в январе — феврале 1912 года в Петербурге (Невский проспект, 45) картины Серебряковой Купальщица и Этюд девушки (Автопортрет) после закрытия выставки были приобретены Русским музеем императора Александра III и 12 марта того же года воспроизведены на открытках Общества Святой Евгении.
З. Е. Серебрякова с детьми Татой и Шурой в Нескучном. 1912
Лестные для художницы слова по поводу выставленных работ написал Борис Кустодиев в письме Федору Нотгафту от 16 марта 1912 года: «Мне очень понравилась Серебрякова, а Рубинштейн Серова — нет» [42] . Позиция значительной части художников и критиков того времени была схожей. Сергей Глаголь особо подчеркнул странное изменение вкусов у Серова и даже некоторое приближение к Матиссу [43] . Тем не менее и Зинаида Серебрякова, возможно под влиянием Серова, разрабатывала новый тип артистического портрета, родственный обнаженным или полуобнаженным портретам мифологических персонажей старых мастеров. Она исполнила портрет балерины Веры Фокиной, вероятно не понравившийся самой артистке и потому оставшийся малоизвестным.
42
ОР ГРМ. Ф. 117. № 56. Л. 5; цитируется по: Кустодиев Б. М. Письма, статьи, встречи, воспоминания. Л., 1967. С. 123.
43
Глаголь С. Художественная личность Серова // Известия
С осени 1912-го по лето 1913 года Серебряковы жили в Царском Селе, в пяти минутах ходьбы от дворцового парка, в двухэтажном доме на углу Малой и Леонтьевской улиц, по соседству с Мариинской женской гимназией. Он был построен в 1844–1845 годах по проекту Д. Е. Ефимова, предположительно во время войны был разрушен, и в 1990-е годы на его месте возвели Царскосельскую гимназию искусств имени Анны Ахматовой. В отсутствие императорской семьи Серебрякова часто гуляла по царскосельскому парку и создавала особые пейзажи — виды-элегии городских и дворцовых парков. Впоследствии, в парижский период, именно эта грань ее таланта — умение изображать мир вокруг опоэтизировано — раскроется наиболее полно. Особенно восхищают зимние виды пустынного царскосельского парка. Летом 1913 года Серебряковы остались жить в Царском Селе, где 28 июня у них родилась младшая дочь Катя.
З. Е. Серебрякова. Автопортрет. 1913. © Новосибирский государственный художественный музей
Предположительно осенью 1913 года семья переехала в Петербург, в отдельную квартиру на 1-й линии Васильевского острова, в дом № 40. Поблизости жили братья Зинаиды Евгений (Тучков переулок, 17) и Николай (Тучкова набережная, 2) и дядя Александр Бенуа (1-я линия Васильевского острова, 38). А. П. Остроумова-Лебедева также жила рядом — 3-я линия, дом 46.
Конец 1913 — начало 1916 года — время активной выставочной деятельности Серебряковой. Возможно, причиной было то, что именно в это время ее брат Евгений был председателем общества «Мир искусства» и способствовал привлечению к участию в выставках художников в том числе неоакадемической направленности. Именно он пригласил в общество Б. Григорьева, В. Шухаева и А. Яковлева. Евгений также рекомендовал чаще выставляться и своей сестре.
В ноябре — декабре 1913 года Серебрякова участвовала в выставках «Мир искусства» в Петербурге (в залах Общества поощрения художеств) и в Москве (в Художественном салоне), представив свои этюды Царского Села и Крыма, портрет сестры Екатерины Зеленковой и композицию В бане. В Петербурге было выставлено на три вещи больше (в том числе был показан портрет матери).
З. Е. Серебрякова. Окно. Лейпциг. 1914. Собрание KGallery
Выставлялась Серебрякова и в Художественном бюро Н. Е. Добычиной в Петрограде, на «Постоянной выставке современного искусства», в оргкомитет которой входил и Евгений Лансере, представлявший в апреле 1915 года в Бюро свои рисунки с Кавказского фронта. Еще в марте этого года на выставке «Мир искусства», также проходившей в Бюро, Серебрякова показала свои нескучненские Поля и новые этюды к картине Баня (всего девять работ). К сожалению, Николай Радлов в очерке об этой выставке в журнале Аполлон более говорил о картинности Кустодиева с его Купчихой и Петрова-Водкина с его Богоматерью, нежели о достижениях художницы. В феврале 1916 года там же Серебрякова выставила своих Крестьянок в поле.
Об этом времени искусствовед Дмитрий Сарабьянов писал, что «мирискусники… почти сохраняют прежние позиции, делая некоторые отступления в сторону неоакадемизма, затронувшего как коренных членов объединения, так и представителей молодого поколения (Яковлев, Шухаев, Серебрякова)» [44] . Однако эта тенденция не обозначилась как самостоятельное стилевое направление.
З. Е. Серебрякова. Баня. 1913. Государственный Русский музей
44
Сарабьянов Д. В. Стиль и индивидуальность в русской живописи начала XX в. // Вопросы искусствознания. 1994. № 2–3. С. 375.