Зита и Гита
Шрифт:
Минут через двадцать друзья были у цели.
Небольшой город Вридван отличается огромным количеством храмов, посвященных синему богу Кришне.
Гупта и Рави вышли из машины.
Господин Шриваставу предложил им свой дом и свое гостеприимство.
— Дорогой господин Шриваставу, мы бесконечно благодарны вам, но, если позволите, мы останемся пока на празднестве, а через несколько часов, если не трудно, пришлите за нами машину.
— Как будет угодно, господин Гупта, — и Шриваставу,
Друзья остались вдвоем.
Пестрота, духота и шум толпы несколько взбудоражили их.
У ветхих стен храмов было огромное количество паломников — ступить некуда.
Рави взял Гупту за руку, чтобы случайно не потеряться.
Гупта тут же, в лавочке, приобрел два венка из желтых и оранжевых цветов и несколько пестрых лоскутков.
Один из венков он надел на шею Рави, другой — на себя.
В такой достойной праздника экипировке, они стали постепенно включаться в общий ритм торжества.
Неподалеку от храма росли смоковницы. Паломники развешивали на их ветвях пестрые ленты и лоскутки.
Рави и Гупта, приподнимаясь на цыпочки, с детским восторгом развесили свои лоскутки.
Друзья почувствовали, что их полностью захватывает и формальная и мистическая стихия праздника.
В окрестных рощах были разбиты лагеря паломников, которые не смогли найти пристанища в горах, — палатки, переносные домики, шалаши или просто растянутые между деревьями простыни.
В одной из этих рощ находится древний высохший гхат, — озеро, где однажды, по преданию, Кришна застал врасплох купающихся красивых пастушек.
Они, уверенные в том, что их никто не видит, разделись донага и беззаботно резвились в воде.
Кришна решил немного подразнить их. Незаметно собрал он их одежду, развесил ее на смоковницах и очень веселился, наблюдая их смущение, когда они обнаружили пропажу.
— Да, — молвил Рави, — Кришне ничто человеческое не было чуждо.
— Воистину так, мой друг, — серьезно подтвердил Гупта, — потому в память об этом мы и повесили лоскутки на смокву.
— Река Джамна переменила свое русло и не заливает теперь этот гхат, — с сожалением заметил Рави.
— Гупта, а ты ведь потомок воинственных джатов, насколько мне известно.
— Да, это так же точно, как и то, что ты — из воинственных раджпутов, Рави, — торжественно и серьезно ответил Гупта, и лицо его просияло.
— Так вот, обрати внимание, господин Гупта, — продолжал Рави, — вон там, видишь, широкие каменные ступени гхата ведут от реки к ослепительно белой арке. А на ней… Давай подойдем поближе.
Друзья пробирались сквозь толпу. Над их головами проплывали неравномерные удары колокола с центральной набережной Вишрантгхата.
На ослепительной белой арке посреди четырех башенок возвышалась гладко отполированная
— И что дальше? — спросил Гупта у запыхавшегося Рави.
— Джатпурские махараджи во время своих дней рождения и ярмарок раздавали оттуда щедрые подарки паломникам.
Сегодня же терраса кишела белыми и шафранно-желтыми одеждами вишнуитских паломников. Каждый из них при входе поднимал руку к веревке огромного колокола и несколько раз ударял в него; тем самым он доказывал свою религиозность и извещал бога о своем присутствии.
Гупта первым бросился к веревке колокола, раздвигая толпу своими мощными плечами. Схватив веревку, он ударил в колокол что было мочи.
Раздался громоподобный гул, который затем мягко, медленно угасал, но тут за веревку схватился Рави и тоже ударил в колокол.
Бог их услышал! Увидел, что они присутствуют на его земле. Живут.
Друзья увидели группу паломников в белых одеждах. У каждого из них на шее был длинный венок из цветов.
— О, это из Северной Индии, Рави! — громко воскликнул Гупта.
— Посмотри, как церемонно они полощут рот и горло речной водой! Пойдем и мы, — дернул он друга за рукав.
Спустившись к реке, они стали наблюдать, как паломники бросают в реку горсти цветов, а из медных мисочек льют в воду растопленное масло — гхи; распевая стройными голосами гимны, они, не раздеваясь, прыгали со ступенек гхата в реку.
После купания женщины переодевались в сари. И так ловко это они проделывали, что ни у одной из них ни на секунду не оставался неприкрытым хотя бы маленький участок голого тела.
— Гупта, а это уже по твоей части, — смеясь, заметил Рави.
— Что? Где?
— Посмотри левее.
Неподалеку три стройные девушки из близлежащей деревни полоскали белье. Чрезмерную стыдливость у них трудно было приметить. По деревенским обычаям они были без блузок, и без всякого стеснения нагибались так, что все их прелести открывались смущенным взорам Рави и Гупты, да и всех купающихся набожных паломников.
— Рави, — обратился к другу Гупта, — пора нам возвращаться к пристани. Господин Шриваставу наверняка заждался.
И друзья поспешили назад.
Радостные, утомленные, наполненные неизъяснимыми чувствами, они шли, свободно размахивая руками и молча заглядывая друг другу в глаза.
Ощущение полноты жизни, ее бесконечности в своей краткости и быстротечности — вот что наполняло их души и соединяло двух молодых людей.
Господин Шриваставу прохаживался около автомобиля, когда друзья подошли к нему.
— Рам, рам, мои друзья. Мне приятно, что вы оказались на этой священной земле. Понравилось? — обратился он с вопросом.