Злата. Медвежья сказка
Шрифт:
Теперь мы обе с Кристиной закивали. Конечно, все эти нюансы были говорены-переговорены пятьдесят раз, но, во-первых, повторение — мать учения, а во-вторых, Айвен заметно нервничал и ему надо было снова все проговорить, чтобы самому себя убедить — все под контролем.
Эх, Айвен, Айвен… С того самого поцелуя на поляне прошло больше недели, а наши отношения так и не сдвинулись с мертвой точки. Даже поговорить по душам не вышло. Отчасти просто некогда было, а отчасти — ты не хотел. Но погоди. Погоди-и-и… вот доберемся до железной дороги, и там уже не отвертишься. А пока — командуй, капитан.
Тщательно отобранный, упакованный
Мы с Айвеном коротко переглянулись и, дружно вздохнув, столкнули плотик в набежавшую волну. Время
штормов еще не пришло, но чувствовалось, что уже вот-вот, и от этого ветер был весьма свеж, волна не слишком высока, но крута и несколько злобна, а небо — пасмурно и сердито. Остров отпускал нас с трудом и неудовольствием, но не слишком гневался, судя по тому, как легко бревенчатая платформа скользнула в неглубокую бухту между двух скалистых мысов.
До свидания, остров Вайкувер, остров моей мечты… я еще вернусь. Обещаю. Даже несмотря на то, что наша с тобой встреча была странной и не слишком веселой и по твоей милости впереди меня ждет неизвестность, — все равно. Кусочек моего сердца останется в лапах твоих вековых кедров и среди разноцветных камешков на речной отмели. До свидания.
Вода тихонько плескалась у борта плотика, мы с Айвеном до того, как посадить туда дочь, уже несколько раз тренировались в бухте, так что толкали наше плавсредство довольно слаженно и плавно. Все же медведи отличные пловцы, мы спокойно пересекли бы пролив и без плота. Он был нужен для Кристинки и ценного груза. Она еще маленькая для таких нагрузок, а мне, например, даже холодно в воде не было, хотя приятной для купания температуру назвать было трудно.
Густой подшерсток почти не промокал, а когда больше половины пролива осталось за спиной и вода все же добралась до кожи, не менее солидный жировой слой, накопленный на лососе и икре, прекрасно заменил лучший гидрокостюм. Вот только волны становились все круче, плотик заметно раскачивало, а течение упорно относило нас слишком далеко в сторону, туда, где край материковой части суши изгибался так, что уходил все дальше от нас, и был риск оказаться в открытом море. Приходилось выгребать против течения, а это оказалось очень утомительно даже для двух медведей. И меняться, как мы с Айвеном договорились еще на берегу — один двигает плот, другой какое-то время просто держится за бревна и отдыхает, — не получилось. Обоим пришлось толкать сооружение изо всех сил, еще и следить, чтобы привязанный груз не разболтало и чтобы медвежонок сидел точно в центре, куда не доставали скользкие ледяные брызги.
Я в какой-то момент перестала понимать, где нахожусь и что делаю. Сознание уплывало куда-то в серые рваные облака и норовило понестись вместе с ними по небу в туманную даль океана. Но в голове гвоздем сидела последняя, уже не очень осознаваемая задача: плыть к берегу и толкать плотик. Зачем, почему — неважно.
Холодно, сложно, волна в лицо, соль в чувствительном медвежьем носу — ничто не имеет значения. Плыть. Плыть. Плыть.
Когда под еле шевелящимися лапами вдруг вместо бездонной глубины
Впервые за все время пребывания в медвежьем облике у меня болело ВСЕ тело, начиная от носа и заканчивая последним волоском на куцем черном хвосте. Надо было встать и отползти подальше от линии прибоя, надо было разобрать груз, найти пресную воду, размочить еды и подкрепиться… надо. А сил на это не было.
Не знаю даже, сколько времени я там валялась в этом состоянии полусмерти. Такое впечатление, что даже звуки исчезли или превратились в ровный невнятный гул. Я пришла в себя оттого, что сквозь этот гул прорвался чей-то высокий скулеж, а потом меня в нос лизнули горячим языком. Раз, другой…
С трудом приоткрыв один глаз, я краешком сознания родила невнятную мысль: «Кристинка…»
Но это была не она, потому что серые валуны и песчаный откос над ними наполовину загораживало что-то черное и слишком большое для медвежонки. С трудом оторвав голову от мокрых камней, я открыла второй глаз и попыталась разогнать звездочки, застилающие взор.
Рядом со мной на берегу лежал Айвен в медвежьем облике. Он как-то прополз те несколько метров, что нас разделяли, и теперь пристроился мне под бок, обнял передними лапами, отрывая от неуютного холодного берега и устраивая мою голову у себя на груди. Утонувшие в густой шерсти маленькие медвежьи глазки смотрели на меня с искренней озабоченностью и испугом, он наклонился и снова принялся вылизывать мне морду, тихо урча.
Я не успела отреагировать, потому что с другой стороны ко мне притиснулась теплая и на удивление сухая медвежонка, заскулила в ухо и зарылась мордой мне в шерсть. Я пересилила собственную обморочную слабость и попыталась обнять ребенка лапой, а Айвен все держал нас обеих и вылизывал, вылизывал мне нос… Если бы мы сейчас были людьми, это был бы просто неприлично глубокий поцелуй. Я мысленно улыбнулась и стала уплывать в беспамятство.
Глава 44
В какой-то момент мне показалось, что рядом звучат еще чьи-то мужские голоса, даже знакомые. И они зовут
меня по имени.
«Голди, Голди! Держись, девочка!»
За что держаться-то? Не поняла. Странно, что черный медвежий нос Айвена вдруг заслонило чем-то большим, гладким и ярко-красным. Таким же, как… дно водного мотоцикла?! Так погодите… так что, мне все это привиделось?! Медведи, остров, прошлый век, чужой мир, чужой муж…
Но… но…
— Мама, мама! Открой глазки, мама!
Плачущий Кристинкин голос сначала доносился еле слышно, откуда-то очень издалека.
— Золотинка… Злата. Не надо, не уходи. Ты нам нужна. Ты… ты мне нужна. Не смей, слышишь?! Вернись! И снова что-то горячее на лице, то есть на морде. Это Айвен?
Я совсем запуталась. Куда мне — домой или сюда, на неприветливый осенний берег северного моря? Где я нужнее? Нет, неправильно. Куда мне нужнее?!
— Голди!
— Злата…
— Голди! Вызывайте спасателей, парамедиков!
— Злата. Златка… ну же! Вернись. Пожалуйста… А-а-а-а, гори все синим пламенем!