Злата. Жизнь на «Отлично!»
Шрифт:
— Конечно, теть Люд, — ответил я и вернулся на свое место
Двое мужчин перестали вести свою беседу и уставились на меня.
— Михаил Владленович…? — поинтересовался я
Глава 12
— Михаил Владленович…?
По выражению лица этого человека было видно, что у него действительно имелось ко мне какое-то дело, о котором он хотел бы поговорить. И дело это, видимо, было весьма деликатного свойства, раз уж он сейчас раздумывал,
Думаю, изначально у него была некая заготовка для предстоящего разговора (очевидно, что меня пригласили совершенно неслучайно), однако, после того, как в самом начале этого вечера его супруга не совсем удачно высказалась вслух (вернее, совсем неудачно), он, по всей видимости, решил несколько иначе поведать мне то, что хотел.
Так, по крайней мере, я интерпретировал его теперешний задумчивый вид. Он явно готовился сказать мне нечто такое, что требует выбора выражений.
— Знаешь, Злат, — сказал он наконец, — я хочу тебе помочь…
— Помочь мне? — удивился я, и вытащив из чашки ложку, положил ее на блюдце, — В чем? Или с чем?
— Видишь ли, какая штука…, — начал Мишаня, параллельно с этим наливая в свой бокал коньяка, после чего, выпил, закусив сушеным абрикосом и продолжил, — я не только совладелец крупной сети медклиник…
Я мысленно закатил глаза. Хороший понт, конечно, дороже денег, а понтануться ему и правда есть чем, но…Мишаня, блин, давай уже, короче! Ты не малолетку на сельской дискотеке разводишь…
Ё-мое, моя Злата, стала словно героиней какой-то «мыльной оперы». Там такой персонаж, владелец или совладелец чего-то крупного, предлагающей героине свою помощь, ну просто обязан быть…
— …но также, и главный врач в центральном нашем филиале…, — добавил он и замолчал, а я до конца убедился в том, что он, сто пудов, чей-то там родственник
— Вы большой человек, да, — ответил я с серьезной миной на лице (что, наверное, со стороны выглядело весьма забавно)
— Так вот, когда мой школьный друг, — Мишаня кивнул на Витька, — поведал мне о том, что с близкой подругой его дочери, то есть, с тобой, Злат, приключилась беда, и попросил помочь, по возможности…
Тут он взглянул сначала на меня, а затем, на мою подругу, задержав на ней взгляд.
— У меня в третьей городской больнице есть кое-какие связи, и я…
Он прервался, ибо я поднял обе руки, ладошками в его сторону.
— Секундочку, Михаил Владленович! То есть, вы задействовали свои «кое-какие связи», и не спросив на то ни моего согласия, ни согласия моих родных, и не поставив нас об этом в известность, получили доступ к моей медицинской карте? Я все правильно поняла? — тихонько поинтересовался я, изо всех сил стараясь сдерживаться, дабы не сорваться на ненужную ругань
Меня от подобной наглости и вседозволенности обуяла лютая и слабо контролируемая злоба, однако мне категорически нельзя устраивать здесь и сейчас сцен, и уж тем более, повышать
— Злат, Михаил Павлович еще не закончил говорить, не перебивай взрослого человека, пожалуйста, — это папаня Стёши, спокойным тоном сделал мне «втык».
Мишаня, однако, сделал жест рукой, мол, все нормально.
Теть Люда, заметив, что Злата очевидно рассвирепела и вот-вот «взорвется», собралась было что-то сказать, но не успела.
— Извините, я сейчас! — сказал я, поднимаясь со стула, и чувствуя, как моя злость вот-вот обратится в слезы
Девичьи гормоны… Я быстрым шагом, практически бегом, направился в ванную.
— Злат! — услышал я голос подруги, и в ответ лишь махнул рукой
В ванной. Меня трясло от злости. Я сполоснул лицо холодной водой и поглядел на себя в зеркало, висевшее над раковиной.
И, все равно, глаза мои были на мокром месте. Я глубоко вдохнул, а затем, выдохнул. И так несколько раз подряд.
Вот и еще одна особенность моего нового организма…определенного рода раздражение тут же трансформируется в обиду и слезы (но, слава Богу, что не любое…например, ничего подобное не произошло ни в инциденте с маминым «другом», ни в библиотеке сегодня), и ничего с этим я поделать не могу. По крайней мере, пока… Пока еще до конца не освоился с новым телом.
В дверь ванной постучали, и я услышал взволнованный голос Стёши:
— Злат, можно мне войти?
— Не заперто, — ответил я, глядя в зеркало, и сняв полотенце с вешалки, утер лицо
— Слушай…, — сказала она, сев на край ванны и взяв мою правую руку, посмотрела на мои покрасневшие глаза, — сегодня, блин, фигня какая постоянно происходит…Ты ведь сначала на маму обиделась?
Подруга, похоже, успешно переключилась с собственных печалей на мои.
Ей все это было явно неприятно. Пригласила, называется, подругу в гости…
Стёша не была ни слепой, ни глупой (хоть и училась, похоже, так себе), и увидев то, как отреагировала ее мама на мою попытку погладить мелкого, решила, что обида моя началась еще в тот момент.
Во мне все еще кипело раздражение, но, в основном, на бесцеремонность Мишани, по отношению к моему личному пространству.
— Не обижайся на маму, пожалуйста, — продолжила подруга, поглаживая мою руку, — она с брата все пылинки сдувает… Мне она, например, долго не позволяла нянчиться с ним…все опасалась чего-то, недоверяла…
— Да все окей Стёш, все окей, — ответил я, шмыгнув носом, и погладив подругу по голове, — я не в обиде на теть Люду, не парься…хотя, блин, это было и правда не слишком-то приятно, но у каждой мамы свои заморочки, я это понимаю. По-настоящему меня расстроило другое. То, как легко и непринужденно посторонний человек смог получить доступ к моей медицинской карте, а она, если станет «достоянием общественности», запросто сможет в будущем испортить мою жизнь… Будто мало мне вчерашнего было…