Злата

Ларосса Юлия

Я посмотрела на Эйда, тот развел руками.

– Пятнадцать тысяч - два! Пятнадцать с половиной номер шестнадцать!

Я дернула головой в сторону поднятой таблички! Что за бред?! Это Маркус-метросексуал?

Не могла поверить своим глазам…

– Тридцать тысяч! – невозмутимо провозгласил Виктор Эскалант и по залу пронесся изумленный возглас.

Аукционист вытер пот со лба белоснежным платком. И продолжал размахивать своим молотком, пока я в уме

пыталась перевести

эти деньги в те, что ходят на моей родине.

– Тридцать тысяч… три! – выдохнул тот и стукнул молотком. – Ужин в компании изящной сеньориты

Бронских достается молодому человеку под номером тринадцать всего за тридцать тысяч евро!

В зале раздались аплодисменты и я, сбитая столку цифрой, которая сложилась у меня в голове, пошла на

встречу к Виктору Эскаланту.

Он уже ждал меня у ступенек сцены с довольной улыбкой на лице. Его глаза откровенно шарили по мне.

Я испытывала бурю эмоций: злость, изумление и негодование, от того что придется терпеть его фамильярные

выходки в течения всего вечера. Но это ради детей. И я должна гордиться тем, что он потратил такую сумму

отцовских денег не на предмет бесполезной роскоши или примитивно на прожигание жизни. Пусть он и

преследовал похабные цели.

Я отказалась от предложения руки Эскаланта, и отшатнулась, когда он попытался поцеловать меня в щеку.

– Эй! Ты купил только мое общество! А с этим, тебе придется обращаться к девушкам иной категории.

35

Его глаза сузились, поблескивая черным огнем сквозь прорези в маске:

– Ты что такая дерзкая?!

– Еще не поздно вернуть деньги! – съязвила я, отходя на безопасное расстояние от него.

Этот аромат… Что за духи он использует?

– Вы позволите вас сфотографировать?
– налетели репортеры, словно коршуны.

Я улыбнулась без особого энтузиазма, в отличие от Эскаланта. Тот не только разрешил щелкать фотокамерами,

обняв меня за талию, но и дал короткое интервью.

– Что вы чувствуете, добыв самую крупную сумму для детской больницы? – любезно улыбаясь, спросила

тележурналист в деловом костюме и ярко-красной помадой.

– Счастье. – Не уверенно пожала плечами я, остро ощущая руку Виктора на своем теле.

– О, ну, конечно же, ведь вам повезло вдвойне: благое дело и компания одного из завидных женихов Испании!

– защебетала ведущая, чрезмерно порхая ресницами, из-под которых она бросала тоскливый взгляд на

Эскаланта.

Я разозлилась.

– Думаю, ему повезло больше, – я ткнула большим пальцем вверх.
– Когда там будут подсчитывать, этот благой

поступок зачтут вместо двух проступков завидного жениха!..

Я не договорила всю

мысль, так как Эскалант дернул меня к себе, отстраняя от микрофона, а в толпе

репортеров послышались смешки.

– Э…?- протянула все еще улыбающаяся журналистка,

– Извините, нам пора. Время ограниченно! – сухо молвил тот и представители прессы стали расходиться.

– Я в туалет. – Буркнула я, когда он посмотрел на меня.

Не дожидаясь ответа Эскаланта, я обошла его. Он похотливо облизал губы, провожая меня вслед, чуть

обернувшись.

– Поменьше азарта в глазах, малыш! – раздался голос баронессы Торрес.

Эскалант чуть вздрогнул, увидев на моем месте возникшую Тессу.

– Баронесса! – Эскалант почтенно склонил голову.

– Значит так, красавчик! Эта девочка для меня, как дочь – единственная и горячо любимая. И если с ее глаз

прольется хоть одна слезинка из-за тебя, молодой человек, мне придется пустить в ход тяжелую артиллерию.

Ты ведь военный и знаешь о силе действия этого оружия, так ведь?

– Э… вы угрожаете мне? – вскинул брови Эскалант.

Тесса Торрес рассмеялась:

– Мальчик мой, мы в разных весовых категориях. Тебе нужно еще подрасти, что бы добиться от меня угроз.

– При всем уважении…

– Я еще не закончила, – Тесса жестом руки, достойным королевы, остановила его на полуслове. – Учти, я очень

хорошо знаю твою мать, женщину классических нравов. Я думаю, вы в курсе, какие методы наказания она

использует?

– Неоднократно участвовал, – кивнул тот.

И уже уходя, добавила:

36

– Хоть ты и вымахал таким красавцем, в моих глазах ты все тот же мальчуган, бегающий по гостиной в одних

подгузниках!
– хлопнув его по плечу, Тесса удалилась.

Тем временем я вошла в одну из пустынных кабинок дамкой комнаты, не переставая бурчать себе под нос

ругательства на родном языке. Испанский был не настолько богат подобного рода лексики.

Послышались звуки быстрых шагов, которые приближались к туалету. Потом резко открылась дверь и в

комнату ворвались, судя по голосам и цокающим звуком шпилек, две девушки. Одна из них рыдала, и я,

кажется, стала узнавать ее голос.

– Он не любит меня, понимаешь?! – истерила Амалия.

Я поддалась порыву и совершила еще один бесстыдный поступок. Встав на унитаз, я прильнула к двери

кабинки, чтобы лучше слышать.

– Как же так, милая? – второй голос звучал успокаивающе и сквозил сочувствующими нотками.

– Он с-сам мне это сказал!

– Но ты же говорила, что вы помирились после того свидания в пляжном домике!