Златорогий череп
Шрифт:
– Кирилл Афанасьевич, я рад, что не ошибся в вашей преданности государю! – сыщик чувствовал себя обманщиком, но утешался тем, что затеял это представление не ради наживы, а для поимки убийцы. – Спустимся вниз? Я наглядно покажу, какую ловушку нужно соорудить.
Они дошли до расписных быков. Мармеладов опустился на четвереньки, провел рукой по палисандровому паркету – темные дощечки были усложнены плотно, без единого зазора.
– У вас есть подвал? – сыщик постучал по деревяшкам. – Как раз тут?
– Да, но я не понимаю…
– Сейчас объясню. Мы недавно общались с гончарами из артели, – Гребенщиков фыркнул
– Ну, вы сравнили, – снова засопел фабрикант. – Статуэтка тонюсенькая, а плиту мы закатаем в три слоя, славный фаянс выйдет, хошь пляши.
– А вот и нет! Нам-то как раз нужна рыхлая и пористая обманка. Если наступит человек большого веса, скажем, семи пудов, то рухнет вниз. Ираклий и сам весьма тяжелый, да еще будет тело волочь… Провалится, а в подвале – засада. Скрутим мерзавца, охнуть не успеет.
Купец вздохнул, прикидывая в какую цену обойдется такая обманка.
– Потратимся… Поймите меня правильно, денег не жалко, но… Что если супостат разгадает вашу ловушку и не попадется?
– Он выбрал это место давно, изучил во всех деталях. Обязательно еще раз появится здесь накануне убийства – захочет проверить, все ли в порядке. Переоденется, бороду фальшивую нацепит, сгорбится, пройдет мимо как праздный прохожий, мельком в окошко заглянет. У него будет пара секунд, чтобы пробежать глазами по стенам, задержаться на быках, а напоследок и по полу скользнуть. Если обманку сделать относительно ровной, раскрасить ее, чтоб не отличалась от паркетных досок и припорошить пылью… Он не заметит подвоха. А уж когда труп притащит, под ноги уже смотреть не станет. Только по сторонам, высматривая нас.
– Понятно, – снова вздохнул Гребенщиков. – Одной плитой не получится, у нас просто нет печи, чтоб обжигать эдакую великаншу. Сделаем четыре, но совместим так, что даже ножик меж ними не просунете. Правда, придется повозиться. Пять суток на такую работу надобно, не меньше.
– Главное, чтоб не больше. Седьмого утром, пока он будет отсыпаться и копить силы, мы поставим обманку. Потом по ней уже никто не должен ходить до самого вечера. Лучше вообще всем домочадцам уехать за город, закрыть особняк на ключ. А ближе к полуночи мы спрячемся в подвале с потайными фонарями и заряженными револьверами.
Митя, услышав их голоса, вышел из комнаты со стаканом чая и надкушенной сушкой в руках.
– В подвале? Я ненавижу подвалы. Но если там найдется пара фунтов таких бараночек, – хихикнул он, – то я согласен. Где вы их покупаете? Чудо, как хороши!
– У Филипповых беру, – просиял купец. – Вы оценили, да? Баранки и сами по себе приятственные, а если в чашку макнуть…
– Мне неловко прерывать вашу идиллию, – съязвил сыщик, – но вы, Кирилл Афанасьевич, не забудьте рабочих распустить, как обещались, на оплаченные выходные дни.
– Да уж… Забудешь такое, – сразу сник Гребенщиков. – Не беспокойтесь, уговор в нашей стране пока еще дороже денег. Даю вам честное купеческое слово: мы
XX
Мармеладов исписал уже десять листов своим торопливым почерком, причем с обеих сторон, а теперь заканчивал одиннадцатый. В эти странички втиснулись все подробности расследования, важные цитаты из бесед с убийцей, найденные улики и те умозаключения, которые – шаг за шагом – привели сыщика к палатам Гребенщикова. Он составлял рапорт для обер-полицмейстера, а заодно и сам мысленно повторял весь этот путь, проверяя, нет ли какой ошибки в расчетах. Мелькнула мысль, что сей процесс весьма похож на составление гороскопа, только задним числом. Но чья судьба сегодня решается?
Давая в письме характеристику Сабельянова, сыщик задумался, можно ли считать того злодеем в истинном смысле слова? Или он, подобно героям древнегреческих трагедий, оказался лишь игрушкой в руках судьбы и совершал жуткие поступки по чужому замыслу, не смея от него отступить? Ираклию с самого рождения внушали мысль о спасении рода от проклятия. На неокрепший мозг, еще смутно понимающий, чем добро отличается от зла, обрушили три тысячи лет отчаяния и слез. А сверху придавили фанатичной мечтой о бессмертии, о возможности стать равным богам! Был ли у мальчишки шанс справиться с этим гнетом и не сойти с ума? Разумеется, нет. Он стал бездушным оружием. Смертоносным клинком, который сто поколений предков выковали и отточили. При дворе турецкого султана таким же способом взращивают янычар – ломают детскую психику долгие годы, пока малыши не превращаются в свирепых бойцов, готовых убить любого, на кого укажет перст владыки. Без всякой жалости. А потому и сами они жалости не заслуживают. Пусть даже Ираклий оказался заложником семейных кошмаров, пусть разум его отравлен жуткими суевериями, а рукой управляет чужая воля… Меч, занесенный над головой невинного человека, не стоит пытаться понять или простить. Нужно успеть подставить щит и отвести угрозу.
Сыщик поставил вместо подписи букву М с косыми закорючками и двойной петлей. Промокнул чернила. Убийства по Зодияку нужно прекратить раз и навсегда. Сегодня же! Письмо – лишь страховка на случай, если все пойдет не так, как задумано. Тогда уж за дело возьмется полиция… Хотя непонятно, что может пойти не так. Ловушка четко выверена, – Мармеладов сам руководил процессом, – раскрашенные плиты приладили идеально, даже при свете дня не отличишь от настоящего паркета. А уж ночью… Пройти можно лишь по узкой, в пять вершков шириной, паркетной дорожке, нарочно оставленной вдоль стены – если про нее не знать заранее – в жизни не найдешь. Даже с фонарем Сабельянов не заметит подвоха. Но вряд ли убийца вломится в купеческий дом с иллюминацией. Будь он хоть самый самоуверенный человек на планете, а так рисковать не станет. Пойдет на ощупь и провалится в яму!
В особняке Гребенщикова никого нет. Сразу после полудня фабрикант уехал, ключи оставил Вятцеву, который вызвался присматривать за домом. Доктор дождется подкрепления, в лице сыщика и Мити, все вместе они спустятся в подвал. Сядут ждать… Какую дату поставить на письме? Седьмое апреля? Или восьмое? Оно ведь наступит меньше чем через три часа. Самое время выдвигаться. Почтмейстер должен с минуты на минуту появиться с двумя жеребцами, на которых они вмиг домчат до Таганки.
Скрипнула дверь.