Злая корча
Шрифт:
Это «исцеление» считается основным посмертным чудом святого и носит название «Чудо о болезни корчете». Жития святого переиздаются почти каждый год Спасо-Прилуцким монастырем и различными другими издательствами, но в примечаниях этиология болезни никогда правильно не указывается. Много упоминаний о коркоте-корчете и в последующие годы, например: «В лето 6928 месяца сентября 8 почала быти болезнь коркотная и мор велик, а начася на Успение св. богородици на Костроме…» [207] . На следующий 6929 (1421) год в нескольких летописях — то же самое: «быти болезнь коркотная и на зиму гладъ бысть» (Ростов. Лет), «поча быти болезнь коркотная» (Софий. II Лет). В сентябре 6930 (1422) «началасъ быти болезнь коркотная в людехъ» (Рус. Лет по Никонову списку). При этом, впрочем, возможно, что иногда события соседних лет в разных летописях идентичны, но имеют разные даты из-за применения мартовского, ультрамартовского или сентябрьского стиля в различных областях.
207
Записки отдела рукописей, том 25. М.: Гос. соц. —
Устюжский же летописец отсылает нас в более ранние годы: «В лето 6906-го (1398)… И нача емих коробити их и руки и ноги корчитися и в хрептах ломота великая, и мало здравых во град внидоша, и паки многи слепотою мучащася» (На полях к строке приписано другим почерком и другими чернилами: «на пути коркота корчити»). И только позже «по совершении молитвы абие преста язва коркотная и ломотость хребетная» [208] .
Вымирали целыми поселениями и раньше: «Открытый в ходе исследований древнейший слой принадлежал древнерусскому поселению, возникшему в XII в. и запустевшему в XIV в. Очевидно, причиной его гибели явилась «корчетная» болезнь, упоминаемая в жалованной грамоте 1551 г.» [209] . В этой жалованной грамоте 1551 года «находим прямое указание на то, что некогда располагавшийся на Великом погосте Троицкий монастырь-пустынь пребывал в запустении „от мору от корчеты“» [210] , то есть болезнь не обходила стороной и монашеские обители.
208
Непогодьев А. Н. Летописец города Устюга Великого Петра Юринского // Бысть на Устюзе: историко-краеведческий сборник. Центр краеведческих исследований ПАВА. Вологда: «ЛиС», 1993. С. 60–75.
209
Приглашение к истории: сборник статей / Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. М.: 2003. С. 105, 114.
210
Русский дипломатарий / Ред. А. В. Антонов. М.: Археографический центр, 1997. Т. 6. С. 149.
«Никитинская беда» известна из «Летописца Воскресенского Солигаличского монастыря»: «И попусти Бог князю Никите: прииде на его землю болезнь коркотная и изомроша вси, и погибе град Хлынов». Хотя «Летописец», возможно, ошибается, помещая это событие под 6880 (1372) годом, что зависит от того, был ли Хлынов тогда Вяткой (ныне Киров), или было две различных эпидемии (но это уже за рамками данного поверхностного обзора).
В свидетельствах чудодейственной силы иконы Троицы, записываемых с 1638 года, упоминается все та же коркота: «В основной своей массе «чудеса» рассказывают о случаях исцеления от различных болезней (глаз, горла, «коркоты», «расслабления», бесноватости и др.» [211] . И это обычное дело, как отмечал проф. Богоявленский: «Описаниями этой болезни [коркотной] буквально пестрят все страницы „житий“ из Вологды, Углича, Белозерска, Ярославля, Костромы и „Соловецкого патерика“. Из этих описаний видно, что болезнью поражались почти исключительно низшие классы населения, крестьяне, ремесленники, казаки» [212] .
211
Власов А. Н. Устюжская литература XVI–XVII веков: историко-литературный аспект. Сыктывкарский университет, 1995. С. 108.
212
Богоявленский, 1960, 178.
Заболевание наглядно отразилось в названиях многих сел и деревень. По всей России и Украине были, а некоторые дожили и до наших дней, села и деревни Большие Корчеты, Коркоты, Корчуганы, Малые Корчи, Коркодины и т. д. И нет, к «корчеванию», как иногда думают, такие названия обычно отношения не имеют, это лишь поздний эвфемизм. Вот, для примера, описание деревни Большая Корча (Корчинская) на юго-востоке Кировской области (ранее — в Вятской губернии; деревня Малая Корча там тоже есть неподалеку):
Деревня располагалась среди дремучих лесов в красивом уютном местечке у ключа, окруженного липами. И называлась первоначально Талый Ключ, как рассказывают старожилы. Название деревни связано с какой-то эпидемией, в результате которой умерло много жителей. Люди говорили: «Пришла злая корча» [213] .
Иногда такие названия деревень, сел и рек вторичны и образовались не по факту эпидемии непосредственно, а от фамилий владельцев этих мест. Далее же эти фамилии преобразовывались в народном языке совсем своеобразно. Например, известный картограф Борзов, занимающийся геоморфологической съемкой территории СССР, упоминал «возвышенность, на которой раскинулось село Спас Коркодин (на картах ошибочно именуемое Спас Крокодильный)» [214] . Действительно, было такое село в Клинском уезде. В XIX веке московский губернский агроном Бажаев писал о любимом крестьянами плуге и сетовал, что «Спасо-крокодильный кузнецъ на продажу этихъ плуговъ не производитъ» [215] . И это село Спасъ-Крокодильный есть даже на Военно-топографической карте Московской губернии Ф. Ф. Шуберта от 1860 года. Откуда взялось такое название?
213
Унинский районный архив ф. 21, оп. 1, д. 356, л. 62.
214
Борзов А. А. Географические работы. Гос. изд-во
215
Бажаев В. Г. Очерки крестьянскаго сельскаго хозяйства и сельскохозяйственныхъ земскихъ мропріятій в Московской губерніи. М.: Тип. Разсвт, 1892. С. 87
Старинное село Спас-Коркодино, расположенное на правом берегу реки Лутосни (недалеко от города Клин в Московской области), называлось изначально Спасское. А в конце XVII века село перешло в приданое к сестре владельца, вышедшей замуж за князя Федора Михайловича Коркодинова. При нем село стало называться Спас-Коркодино. Далее уже название постепенно преобразовалось в Спас-Крокодим, Спас-Кородил (Крокодильное), Спас-Крокодильный. Сейчас это снова деревня Спас-Коркодино.
И не случайно в примечаниях к Московскому летописцу фамилия Каркадилов переадресуется на «см. Коркодинов» [216] . Такая замена в языке не редкость. Происхождение же фамилии Коркодинов поясняет классик российской и советской ономастики Александра Суперанская:
216
Указатель имен / Полное собрание русских летописей, т. 34. М., 1978. С. 281.
«Фамилия Каркадинов/Коркодинов известна на Руси с XV века. В основе ее лежит слово коркота — корчи, судороги, спазмы. Второе значение этого слова — бранное: карга. В фамилии два суффикса: — ин и — ов, то есть словообразование шло так: прозвище Коркота — Коркотин/Коркодин — Коркотинов/Коркодинов и с заменой о на а — Каркадинов. Первым исторически засвидетельствованным носителем этого прозвища (или «языческого» имени) был князь Юрий Иванович Жижемский. От него пошли князья Коркодиновы» [217] .
217
Суперанская А. В. Происхождение фамилий // Наука и жизнь, 2000, № 10. С. 67.
Суперанская не уточняет причину изначального прозвища князя «Коркота» — вполне, впрочем, прозрачную в свете массовых эпидемий этой «коркоты». Но зато выстроенный ею ряд выводит нас и к вопросу происхождения других «крокодилов» — к разгадке старой «тайны» Псковской летописи, столь возбудившей в 80-х годах прошлого века академика Б. А. Рыбакова, что он на полном серьезе рассуждал о «реальном нашествии речных ящеров» и о поклонении древних славян ящерам-крокодилам [218] . Cтранная запись Псковской летописи под 1582 годом гласит:
218
Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. — М.: Наука, 1987. С. 281.
Тогожъ лта изыдоша коркодили лютiи зврiи изъ рки, и путь затвориша, людей много поядоша; и ужасошася людiе, и молиши Бога по всей земли, и паки спряташася, а иних избиша [219] .
Эту загадку с крокодилами разгадывают давно. В рациональном XIX веке обычно приходили к тому, что летописец просто наслушался сказок. Историк искусства Д. А. Ровинский ошибочно решил, исходя из летописи, что «крокодилами назывались въ старину вообще дикiе зври» [220] . Но сейчас, в более мистические времена, последователи Рыбакова о вышеописанном Спас-Крокодильном тоже вспомнили, и это убедило их окончательно. Все бросились искать крокодилов по псковским и новгородским лесам и болотам. К поискам таинственных ящеров подключились и международные организации криптозоологов. Объект их поисков — таинственный Pskov Crocodile — давно присутствует в книгах по криптозоологии, причем с подробным описанием: «поведение: агрессивное; распространение: река Великая…» [221] .
219
Псковская лтопись, изданная М. Погодинымъ. М.: Въ Унив. Тип., 1837. С. 212.
220
Ровинскiй Д. Народныя картинки. Книга IV. С. Петербургъ, 1881. С. 158.
221
Eberhart G. M. Mysterious Creatures: A Guide to Cryptozoology, v. 1, 2002. p. 443.
Увы, в летописи описан не «Бог-коркодел» и даже не зверь, а всего лишь та же коркота. Люди, скорее всего, пострадали от «лютой коркотины-коркодины», но не от мифических крокодилов. «Поядоша» — это совсем не обязательно «съели»: к примеру, фраза в богослужебном псалтыре «Посла на ня песия мухи и поядоша я…» значит «Послал на них песьих мух, и жалили их…». Вероятно, переписчик (упоминание о «коркодилах» содержится в Архивском 2-м списке, писанном разными почерками середины XVII века), не понимая уже значения слова «коркоты» (коркота, коркотея, коркодия), вписал свое пояснение: «зврiи изъ рки» и создал впечатление, что путь был перекрыт несметными стаями крокодилов, а не разливом самой реки, например (если таковая вообще существовала). По крайней мере, «коркодили» могли быть ему знакомы — переписчик мог знать, например, описания подвигов святого Иеремии, мощи которого после смерти пророка уничтожали крокодилов: «и погиб отъ земли тоя родъ змиевъ и аспидескъ, а отъ ркъ коркодили» [222] , или что-то подобное. В любом случае, получилась схожая этимология преобразования непонятного значения, как от села Спас-Коркодино до Спас-Крокодильного.
222
Полное собрание русских летописей. Том 22, ч. 2. Хронографъ. 1914. С. 14