Злая Кровь (CИ)
Шрифт:
Браоз, чтобы я не расквасила себе нос раньше времени, заботливо осветил крутые ступеньки, местами покрытые мхом. Идти туда не хотелось категорически, я не была уверена, что мы выйдем оттуда в том же составе, что и спустились. Они взяли с собой Самаэля только для того, чтобы я не сильно сопротивлялась, и чтобы никто не смог обнаружить его тело раньше времени. А не убили только потому, что так легче тащить.
– Ошибаетесь, - прошипела я, изо всех сил, не давая себя туда запихнуть.
Некромант отпустил мою шею, чем я тут же и воспользовалась, отскочив в сторону. Сказано было достаточно, чтобы арестовать этих двоих
– Хочешь ты этого или нет, но ты, как и я, творение Лукаса. Целью его жизни было создание совершенного существа, в котором будут сочетаться силы многих рас, здоровье, практические неограниченное количество лет жизни, ум, красота. Он ушел от нас, находясь только на полпути к своей цели, но остались все его наработки, и ты продолжишь его дело. Все, что ты имеешь, только благодаря ему. За один только Сангреаль ты должна целовать мыски его сапог!
– Да будь он проклят, этот твой Лукос, который уничтожил тех, кто ему доверял собственными руками, наплодил монстров! Гордыня взыграла, амбиции девать некуда было, в Создателя решили поиграть? А вот ничего не выйдет, ту чашу, что ты похитил у Ордена, подделка, фикция! А настоящий я на днях уничтожила, кинула в печь и кроме сгустка металла от нее ничего не осталось. Не будет больше никаких Химер, не будет!
– Ты врешь, - уверенный в собственной правоте, прошипел Художник, но мои слова все-таки вывели его из себя, - создав совершенного человека, он вывел бы из его крови абсолютное лекарство, способное исцелять любую болезнь, ведь только из идеала может прийти спасение! Если бы Лукос знал, что у него будут такие не благодарные потомки, если бы он только знал!
Услышав эти, я истерически засмеялась.
– Какая же я сволочь все-таки, да? Вот не хочется мне класть свою жизнь на алтарь науки и спасения всего мира, предпочитаю другие методы и все тут. А ты, - я обернулась к молчавшему Браозу, - за какую такую великую цель пожертвовал ты своей женой? Она тоже мечтала умереть во имя лекарств и идеального человека?
Л-Амори усмехнулся, но в глаза почему-то смотреть не стал:
– Нет, это было ее лично желание, я не мог отказать женщине. Это именно она привела к Художникам Жизни, Лисавета говорила, что они способны изменить мир и скоро их открытие объединит все страны, даже войн не будет. Наивная идиотка.
Точно наивная идиотка, влюбиться в такое ничтожество и доверить ему свою жизнь и привязаться в посмертии. Она ведь теперь обречена во все времена скитаться по его возрождениям, и охранять его от всех напастей, хотя он этого совершенно не заслужил.
– Хочешь сказать, тебя тоже взволновала возможность объединения? – не поверила я в такое бескорыстия, кто угодно, но только не он.
И ведь лейтенант Ильес прекрасно видел, что Монфор л-Амори причастен к смерти супруги, но ничего не стал делать. Связи и деньги работают в этом мире еще эффективней, чем в моем.
– Забавная ты, - усмехнулся Браоз, - меня волнует поддержка, которую Итан оказывает моей семье.
Услышав имя, я хотела было спросить, не Художника ли так зовут, как вмешался он собственной персоной:
–
Итан попытался впихнуть меня в грот, но я решила, что на этом с меня хватит и, если никто не торопиться вмешиваться и спасать нас, пригнулась и что есть силы, ударила мужчину по колену, стоило ему подойти ко мне на нужное расстояние. Больно ему не было, но рефлексы тела не так-то просто отключить, поэтому воспользовавшись заминкой, выкрутила ему руки и найдя точку опоры, от испуга блестяще провела разученный с Шармадом прием. Он красиво пролетел через голову и врезавшись прямо в ствол ели, упал на землю и уже не поднялся, хотя должен был.
– Маленькая дрянь!
Браоз в бешенстве стал шептать атакующее заклинание, где за основу был взят лед, и я поняла, что щадить меня он не собирается, хотя сейчас его хозяин это увидит и ему точно будет вынесен соответствующий приговор.
Взвизгнув, когда в мою сторону полетели тонкие острые иглы, я плохо соображая от страха, все же додумалась поменять в его магии несколько видимых мне нитей. Пожалуй, только сейчас я оценила все великолепие своего дара: пусть я не могу ответить врагу тем же, но изменить любое заклинание так, как надо было именно мне, была вполне способна и при этом не тратила личных сил.
В итоге в лицо мне полетели не иглы, а простая вода, правда, очень холодная. Мало приятного, конечно, особенно на таком ветру и при минусе, но не смертельно, хотя этот казус разозлил синигами еще сильнее.
Потеряв над собой контроль, он бросился ко мне с недвусмысленными намерениями придушить на месте. Но не дошел до меня всего пары шагов и с громким рыком обернулся: Самаэль, наконец, пришел в себя, а Браоз ослабил контроль за обездвиживаемым заклинанием, от остатков которых, он и сам смог освободиться.
Они тут же сцепились в драке, но не такой, какую как-то судил Шармад, а в более жуткой. Было видно, что они не стремятся, не столько покалечить друг друга, сколько убить. Где этот чертов Шармад с моей обещанной охраной?!
Я метнулась к Итану, попыталась нащупать пульс и ругнулась на себя. О чем я только думаю, если некромант давно покойник и сердце у него не бьется? Ему больше не нужна пища, сон, он не чувствует холода и жары. Но тогда почему он не встает после удара по голове, ему то эта мелочь не может принести никакого вреда?
Боясь поверить в собственную удачу, я принялась осматривать руки и шею некроманта: камень договора, чтобы «жить» он должен был носить с собой. Так и есть, кольцо с крупным рубином было сломано, наверно, оно разбилось при ударе об дерево: по камню пошла сеточка мелких трещинок.
Сняв с пальца некроманта кольцо, я вскочила и заорала:
– Браоз, сдавайся, все кончено, твой хозяин больше не поведет никого за собой!
Он сидел на хрипящем Самаэле, более сильный и опытный, и на секунду отвлекшись, с ужасом смотрел на кольцо в моих руках. Как раз в этот момент со всех сторон к нам, сквозь кусты и близко растущие друг к другу деревья, начали ломиться орки и люди, судя по серой одежде и нашивках на рукавах строгих камзолов, относящихся к инквизиции. Последним, с мечом, казавшимся игрушечным при своей стати и мощи, вышел Шармад собственной персоной.