Злая принцесса
Шрифт:
— Это твое.
Опуская меня, он тянется к моей толстовке и вытаскивает свой нож.
Улыбка скручивается на его губах, когда что-то темное мелькает в его глазах.
— Ч-что?
Крутя ножом, он делает шаг назад от меня и стягивает с себя толстовку только одной рукой.
Одного вида плавного движения достаточно, чтобы моя киска сжалась, не говоря уже о дюймах подтянутого тела, которое он показывает. Его штаны идут рядом с кроссовками и носками, и все это время я стою там, мое дыхание прерывистое,
Присев на край своей кровати, он манит меня, раздвигая ноги, чтобы я могла встать между ними.
Отталкиваясь от двери, я подхожу, вкладывая свою руку в его свободную, когда подхожу к нему.
— Что? — Я дышу, когда он молча смотрит на меня.
Подняв свой нож, он протягивает его мне, чтобы я взяла.
— Я не…
Он откидывается на кровать и задирает штанину своих боксерских трусов, обнажая внутреннюю поверхность бедра.
— Владей мной, детка.
Все мое дыхание покидает мою грудь от взрыва неверия.
— Т-ты хочешь, чтобы я… — Я замолкаю. Конечно, он, блядь, не серьезно?
— Да. Сделай меня твоим, Чертовка.
— Черт возьми, — выдыхаю я, видя в его глазах, что он действительно это имеет в виду.
Большинство людей, вероятно, отказались бы. Мысли о том, чтобы причинить боль своему любимому, увидеть, как он истекает кровью, достаточно, чтобы даже не думать об этом. Однако это не тот, кто я есть, и Себ, черт возьми, хорошо это знает.
Взяв нож, я выворачиваю лезвие, смотрю на острый кончик, и у меня слюнки текут от того, что я собираюсь сделать.
— Сядь поудобнее, — инструктирую я.
Жар вспыхивает в его глазах, когда он делает, как ему говорят, оставляя мне достаточно места, чтобы заползти на кровать, когда он откидывается назад, опираясь на локти.
Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь у него между ног, кончик его ножа всего в нескольких сантиметрах от его кожи.
— Мне нужно взять полотенце, — говорю я в момент прояснения. — Просто сделай это, принцесса.
Я задерживаю его взгляд на мгновение, ожидая, что он отступит, скажет мне, что он шутит, но он никогда этого не делает.
— О-хорошо, — говорю я, ненавидя дрожь в своем голосе.
Возможно, я и стреляла в кого-то раньше, ударила нескольких достойных кандидатов, но я никогда добровольно не причиняла кому-то боль. Это совершенно другое.
Особенно тот, о ком я забочусь.
Моя рука дрожит, когда я нажимаю сильнее, лезвие с легкостью рассекает его нежную кожу.
— О боже мой, — выдыхаю я, когда кончик ножа исчезает в луже красного.
Вырезать букву "S" оказалось проще, чем я ожидала, и всего через несколько секунд он с гордостью носит мой первый инициал на бедре.
— Черт, чертовка, — выдыхает он, его грудь вздымается, глаза такие темные, что кажутся почти
— Извращенный ублюдок, — бормочу я, отрывая от него взгляд и потирая большим пальцем под раной, которую я создала, сметая кровавый след, прежде чем он просочится на его простыни.
— Принцесса? — Поднимая свой пристальный взгляд еще раз, я фиксирую свой взгляд на его, поднося большой палец к губам и делая вид, что слизываю его кровь.
— Черт, — рявкает он, наблюдая за тем, как мой язык кружит вокруг моего пальца. — Какой я на вкус?
— Я предпочитаю твой член.
— Чертовски убиваешь меня здесь, детка.
Злая ухмылка растягивает мои губы, и я принимаюсь за работу, добавляя букву "D" к его ноге.
Как только я заканчиваю, я закрываю его складной нож и кладу его на тумбочку.
Я не утруждаю себя тем, чтобы сесть и полюбоваться делом своих рук. Вместо этого я наклоняю голову и слизываю дорожку крови с его пореза.
— Черт, детка. Ты была права в ту ночь. Ты, блядь, не ангел свыше, — стонет он, когда я облизываю его свежие раны, вкус меди наполняет мой рот.
Я целую свой бренд, прежде чем слегка откинуться назад, чтобы полюбоваться им.
Вид моих инициалов на его коже делает со мной что-то странное.
Замирая, я протягиваю руку и касаюсь одним пальцем буквы ‘S’, сильнейшее ощущение принадлежности и удовлетворенности захлестывает меня.
Это неправильно — испытывать подобные чувства к человеку, который причинил тебе только боль.
Но так ли это для него?
Некоторые из наших лучших времен — черт возьми, даже некоторые из наших худших — мелькают у меня в голове. То, как правильно это чувствовалось каждый раз, когда мы соединялись, оседает во мне, и я отбрасываю свои давние сомнения в сторону.
— Чертовка?
— Да, — говорю я, встречаясь с ним взглядом. — Я полностью согласна.
Замешательство мелькает в его глазах на краткий миг, прежде чем приходит осознание, и уголки его рта подергиваются в улыбке.
— Я думаю, ты мне больше нравишься с моим именем на тебе.
Он смеется над моим комментарием, но его юмор обрывается, когда я обхватываю пальцами пояс его боксеров, мои костяшки касаются его бедер, заставляя их в нужде вскочить с кровати.
Приподнимая его задницу с кровати, чтобы помочь мне, я стягиваю ткань с его ног, освобождая одну, но оставляя их на другой, чтобы он мог разобраться с ними, в пользу того, чтобы обхватить рукой его твердую длину.
— Черт. Черт, — рявкает он, когда я начинаю гладить его. — Черт. Я был так зол на тебя за тот маленький трюк ранее, — стонет он, его бедра дергаются в попытке заставить меня двигаться быстрее.