Злая принцесса

Лоррейн Трейси

— О, да? — Я насмехаюсь. — Ты хотел наказать меня за это?

Рычание вырывается из его горла, когда мой большой палец кружит по его члену, собирая капельку преякуляции, скопившуюся на кончике.

— Черт возьми, да. Я-я — чееерт, — стонет он, когда я облизываю его, кружа языком, как будто он фруктовое мороженое. — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, детка.

— Я могу позаботиться о себе, — говорю я, прежде чем поцеловать и пососать его член.

— Я знаю… трахать… Я знаю. — Его пальцы запутались

в моих волосах, прижимая меня к себе. Не то чтобы я собирался куда-то идти. — Н-но — аргх — два человека лучше, чем один.

— Хм… — напеваю я ему, заставляя его член вздрагивать. — Они, конечно, такие.

— Блядь, детка, — кричит он, когда я засасываю его в рот, вбирая до упора, пока он не попадает мне в горло. — Черт.

Крепко обхватив рукой его основание, я ввожу его в рот и вынимаю из него, обводя его языком и мягко задевая зубами его чувствительную кожу.

— Я не продержусь долго, детка, — предупреждает он, его хватка на моих волосах усиливается. — Черт. Если ты продолжишь в том же духе, я собираюсь… Срань господня.

Слегка меняя позу, я беру его глубже.

Мои глаза горят, и я борюсь с желанием задохнуться в его объятиях, когда смотрю в его темные, голодные глаза.

Каждый мускул в его теле напряжен, его чернила рябят, когда они движутся под кожей.

Это прекрасно. Такой чертовски красивый.

Но вскоре я понимаю, что это ничто по сравнению с моментом, когда он, наконец, ломается.

Его член дергается у меня во рту, его челюсть отвисает, а его глаза на мгновение твердеют, когда его охватывает удовольствие, прежде чем они смягчаются, показывая мне, что каждое слово, которое он сказал мне сегодня вечером, правда.

Его член пульсирует у меня во рту, струи соленой спермы стекают по моему горлу, мои глаза горят от его размера, а также от его болезненной хватки за мои волосы.

Когда я, наконец, отпускаю его, и он позволяет мне подняться, по моим щекам текут слезы.

— Черт, ты идеальна, — выдыхает он, протягивая руку, чтобы взять мое лицо в ладони и вытереть мои слезы. — Что я сделал, чтобы заслужить тебя?

— Ничего. Ты этого не делаешь, — говорю я с ухмылкой.

— Разве это, блядь, не правда.

В мгновение ока он перевернул нас, оставив меня лежать на черной кровати и смотреть на него снизу вверх.

— Позволь мне загладить свою вину перед тобой. Докажу тебе, что я не просто мудак, который хочет причинить тебе боль.

Мои губы инстинктивно захлопываются, удерживая слова, которые я хочу сказать, внутри.

— Что это? — спрашивает он, осыпая поцелуями мои влажные щеки и слизывая остатки моих слез. — Скажи мне.

— Я знаю, — говорю я со вздохом. — Я знаю, что это не просто то, кто ты есть. Я вижу больше, Себ. Я думаю, может быть, у меня всегда так было.

Его губы прижимаются к моим, его поцелуй яростен, когда

он атакует мой рот, показывая мне, что именно мои слова делают с ним.

Его руки блуждают по моему телу, пока наш поцелуй углубляется, пока они не останавливаются на горловине моей майки.

— О Боже мой, — выдыхаю я, когда звук рвущейся ткани прорывается сквозь наши поцелуи и учащенное дыхание.

— Одежду переоценивают, Чертовка.

Его рука скользит мне за спину, расстегивая лифчик и освобождая мои тяжелые груди.

— Лучше. Намного, блядь, лучше.

На этот раз, когда он опускает голову, это касается моих сосков.

Засасывая один в рот, он проводит языком по твердому соску, прежде чем заставить меня вскрикнуть, когда его зубы погружаются в чувствительную плоть.

— Но тебе нравится, когда я причиняю тебе боль, не так ли, Чертовка?

— Ты знаешь, что да, — стону я, наблюдая, как он целует мой живот, или, точнее, мой шрам.

— Себ, — стону я, когда его язык нежно ласкает мою чувствительную кожу. — Мне нужно—

— Я знаю, что тебе нужно, детка. — Он поднимает голову, удерживая мои глаза в плену. — Доверяешь мне?

Впервые за все время я киваю. — Д-да. Я это делаю.

Его улыбка такая чертовски широкая, но у меня есть лишь короткая секунда, чтобы полюбоваться ею, прежде чем он опускает взгляд, приступая к избавлению меня от остальной одежды.

В ту секунду, когда он сорвал с меня трусики — в буквальном смысле — и затем засунул их под подушку, чтобы добавить к своей коллекции, он широко раздвигает мои ноги и смотрит вниз на мою ноющую киску.

— Я чертовски зависим, Чертовка. Мне никогда не будет этого достаточно.

Опускаясь на колени, он прокладывает дорожку поцелуев вверх по внутренней стороне моей ноги, касаясь губами моего собственного клейма.

— Это заживает, — бормочет он, хотя больше для себя, чем для меня. — Возможно, потребуется сделать их более постоянными.

— Что ты предлагаешь?

— У меня есть несколько идей, детка. — В его глазах вспыхивает порочное возбуждение, но у меня не появляется шанса расспросить его, выяснить, думает ли он о том же, что и я, потому что его пальцы раздвигают меня, а рот захватывает мой клитор.

— Себ, — кричу я, мои пальцы запускаются в его волосы, притягивая его ближе, когда он начинает лакать меня.

Мои ноги дрожат, когда он скользит двумя пальцами внутрь меня, сгибая их таким образом, чтобы убедиться, что он попадает в точку, в которой я отчаянно нуждаюсь.

— Кончай для меня, чертовка, — рычит он, вибрация его глубокого голоса творит сумасшедшие вещи с моим телом.

Он засовывает в меня еще один палец, широко растягивая меня, и одним почти слишком сильным посасыванием моего клитора я погружаюсь в самое восхитительное наслаждение.