Злая река

Чайлд Линкольн

Моряки береговой охраны, словно почувствовав неуверенность, ослабили хватку.

– Держите его крепче, джентльмены, – сказал Пендергаст, показав свой жетон. – Он скользкий. У меня с ним были дела.

– Мы застали его за фотографированием. Он даже обрубки снимал.

– Позор, – сказал Пендергаст, протягивая руку за телефоном. – Я их удалю, если позволите.

– Конечно.

Пендергаст взял телефон и начал с веселым видом просматривать фотографии.

– Мистер Смитбек, я вижу, вы воистину многогранный человек. Такое мастерское использование глубины

резкости. Жаль, что вы не можете их сохранить.

– Агент Пендергаст, – взмолился Смитбек, – не делайте этого. Ради прошлого.

– Я не знаю, о каком именно прошлом вы говорите. В любом случае вы незаконно пробрались на место преступления и должны быть выпровождены. А эти фотографии – уничтожены.

– Я всего лишь выполняю свою работу.

– А мы – свою.

Смитбек продолжал упрашивать Пендергаста, глядя, как тот удаляет снимки. Двое береговых охранников одобрительно наблюдали за этим.

– Я думал, мы друзья! – взвыл Смитбек. – Не делайте этого!

– Уже сделано, – сказал Пендергаст, помахав телефоном. – Вы получите телефон, как только окажетесь в безопасности за ограждением.

«Сукин сын», – подумал Смитбек. Но может, он получит хотя бы заявление, если уж ничего другого?

– Агент Пендергаст, по крайней мере, скажите мне, что тут происходит. У полиции есть какие-нибудь версии?

Пендергаст развернулся и махнул бойцам береговой охраны:

– Пожалуйста, выведите его за периметр.

– Подождите! Всего один вопрос!

Двое моряков взяли его за руки и повели прочь. Пендергаст следовал за ними.

Смитбек сделал еще одну попытку:

– Хоть какие-нибудь идеи? Догадки? Одно маленькое заявление – больше мне не нужно!

Пендергаст не ответил.

– Сколько обрубков? Ради всего святого, Пендергаст, назовите мне число!

Молчание.

Они дошли до желтой ленты, и Пендергаст поднял ее, выпуская Смитбека. Тот повернулся, и Пендергаст протянул ему телефон.

– Если попадешься здесь еще раз, – сказал рыжеволосый, тыча пальцем в грудь Смитбека, – мы тебя арестуем. Понял?

Все трое развернулись и пошли прочь. Смитбек смотрел им вслед, обливаясь потом и бранясь себе под нос. Затем он проверил свой телефон, мрачно пролистал галерею. Фотографии и в самом деле исчезли. Хотя постойте: в его блокноте появилось только что напечатанное сообщение. Оно было коротким: «Проверьте корзину. В последний раз».

И действительно, в корзине лежала небольшая, но чрезвычайно хорошо подобранная коллекция его фотографий.

6

– Тут настоящий рыбный рынок, черт бы его подрал, – услышала Мойра Кроссли голос одного из сотрудников морга.

Тот распаковывал холодильный контейнер с обрубками ног, только что привезенный в машине «скорой помощи». Он выкладывал обрубки на медицинскую каталку, а другие работники регистрировали и фотографировали их, действуя конвейерным методом. Кроссли была главным судмедэкспертом Двадцать первого района, и она думала, что всякого повидала за многие годы работы. Каких только останков не выносило на берег, частичных и

полных, и у некоторых имелись довольно странные особенности. Но это… это было за пределами всяких пределов. По предварительной оценке, более шестидесяти обрубков. Что это означает – более шестидесяти убийств? Если так, то они имеют дело с самым крупным массовым убийством в истории Флориды. А если эти люди все еще живы… то где они? И что с ними случилось? Это не поддавалось никаким объяснениям.

Обычно тихая и упорядоченная лаборатория Кроссли превратилась в суетливый муравейник, а пахло здесь и в самом деле, как на рыбном рынке, где товары на солнце быстро портятся. Ручейки морской воды бежали по полу к центральном сливу, перемешиваясь с извивающимися креветками и другими морскими существами, которые кормились обрубками, а теперь лишились питания.

Еще одна «скорая» привезла два новых контейнера, и общее число составило – господи боже! – более девяноста обрубков, все в одинаковой обуви. Чтобы разобраться с поступлениями, Кроссли вызвала на работу весь персонал – четырех техников и двух помощников патологоанатома. С последней партией приехал начальник полиции острова Санибел Перельман вместе с двумя детективами. Задействована была и полиция Форт-Майерса, не говоря уже о нескольких моряках береговой охраны в форме, которые, похоже, вообще не представляли, что им нужно делать, – просто стояли, нахмурив брови, и пытались делать вид, будто заняты.

Но в этой группе беспорядочно толкущихся людей выделялась, словно больной палец, одна фигура – высокий бледный человек в белом льняном костюме, крахмальной белой рубашке и черном галстуке. У него было точеное лицо и глаза, сверкающие, как полированные десятицентовики. В то время как сам человек был неподвижен, словно греческая статуя, его глаза беспокойно обшаривали помещение, впитывая все.

Кроссли повернулась к своему помощнику Полу Рамо.

– Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, – сказала она.

– Что начнем? – спросил он.

Техник Пол напоминал громадного плюшевого медвежонка, еле втиснувшегося в свой халат, с бородой как у викинга. Он был трудягой, всегда готовым угодить, но, увы, не самой яркой лампочкой в комнате.

– Возьми одну и принеси на первый стол. Будем делать иссечение.

– Сейчас?

– Нет, после дождичка в четверг.

– Ой, конечно, извините.

Схватив щипцы, Пол опасливо поднял обрубок, положил его в контейнер и отнес к одному из небольших столов у стены. Когда Кроссли взяла обрубок и положила на стол, Рамо включил видеорегистратор и проверил его.

– Инструменты.

Рамо положил на тележку хирургические инструменты и покатил ее к столику. Кроссли натянула маску и выбрала маленький пинцет.

– Прошу прощения, – раздался у нее за спиной голос, гладкий, как атлас.

Она повернулась и увидела бледного человека.

– Да?

– Я бы хотел наблюдать, если вы не возражаете.

Она понятия не имела, что он здесь делает. Этот человек не был похож ни на представителя правоохранительных органов, ни на медицинского работника.