Зло именем твоим
Шрифт:
Так как он сидел спиной к стене и лицом ко входу, то и нового посетителя он заметил сразу. Посетитель был одет в недорогой, синий с белым, китайский спортивный костюм — дешевые китайские вещи здесь носили все больше и больше людей, у него не было ни оружия, ни рации, ничего — только небольшая сумка. Ходить так по городу было опасно — могли ограбить и убить.
Это был бригадир Фахим.
Бригадир Фахим, ставший одним из руководителей пакистанской разведки, был тем, кто «открыл» Алима Шарифа, и поэтому благоволил ему. Только поэтому
Бригадир Фахим подошел к нему, присел.
— Разрешите?
В ответ Алим крикнул:
— Эй, бача! Принеси моему другу то же, что и мне!
Бача — афганский пацан, из беженцев, уже новое поколение, афганцы, не знающие Афганистана, родины, родившиеся здесь и как-то устроившиеся — понесся на кухню. Официальным владельцем этой харчевни, конечно же, был пакистанец, афганцам, за редким исключением, оставалась роль наемных работников или рабов, даже такие харчевни открывали на имя пакистанцев.
— Рад тебя видеть, Алим, — сказал негромко бригадир.
— И я рад вас видеть…
— Называй меня только по имени, — мгновенно предупредил бригадир, — мы только старые друзья, меня зовут Ага.
— И я рад тебя видеть, Ага…
Генерал зачем-то оглянулся по сторонам.
— Тобой довольны. Ты хорошо работаешь.
— Слава Аллаху.
Бригадир поморщился:
— Не надо. Какой Аллах? Аллах на небе, а мы здесь, на земле, и нам надо кормить себя и свои семьи. Есть мнение присвоить тебе досрочно полковника и перебросить в Исламабад.
— Мне два месяца назад присвоили звание майора.
— Для хороших людей не жалко. А хочешь — через год будешь начальником станции, если не хочешь в Исламабад?
Принесли еду, бригадир принялся с аппетитом есть.
— Вкусно… — пробормотал он с набитым распаренным рисом ртом. — Давно такого не ел. Простая еда — она самая вкусная. Так как?
— Нет, — отрицательно покачал головой майор.
— Но почему?
— Меня устраивает то, что я делаю здесь. Меня устраивает служить, когда-то я дослужусь до подполковника, а потом и до полковника. Я не хочу в кресло своего начальника, которое я не заслужил, это плохо.
Бригадир продолжал есть. В молчании…
— Странный ты человек, Алим… — сказал он, когда съел свою порцию и обтер ложку куском лепешки. — Я не знаю ни одного человека, кроме тебя, который не согласился бы на то, что я тебе предложил. А ты — отказался.
— Я такой, какой я есть, Ага.
— Хорошо. Тогда окажи одну услугу. Мне. Можешь?
— Могу.
— Тогда доедай. Поговорим по дороге.
* * *
— Ты знаешь этого человека?
Они шли по улице, неспешно шли, направляясь к базару.
— Нет.
На фотографии был человек в форме генерала пакистанской армии, Алим его и в самом деле не знал.
— Это Насрулла Бабар, генерал-полковник. Министр внутренних дел. Этот человек пуштун. А ты сам…
— Я тоже пуштун. Но не каждый пуштун — мне брат.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Предают только свои. Этот человек отправил караван, восемь дней назад.
— Какой караван?
— Тридцать большегрузных машин. «Мерседесы».
— Такого каравана не было.
— Просто Бабар решил, что нам совсем ни к чему знать о караване. И делиться — тоже ни к чему. Этот караван шел без нас.
— И? Его ограбили?
— А сам как думаешь?
— Где? — вопросом на вопрос ответил Алим.
— В районе Тулькалач.
— Зеленка…
Она самая. Страшная кандагарская зеленка, каждая сотня метров которой отмечена рытвинами от фугасов и остовами сгоревшей советской техники. Теперь эта зеленка жила исключительно грабежом.
— Но получается, мы не отвечаем за этот груз.
— Не отвечаем. Но это шанс, который надо использовать. Генерал Бабар отправлял груз не сам. Его отправляли уважаемые люди, а бригадир дал гарантию, что груз дойдет до места назначения. Он проплатил сколько надо всем по пути следования. Оказалось, что этого недостаточно.
— Всем не заплатишь.
— Это верно. Если мы вызволим груз и вернем его уважаемым людям, они сделают правильные выводы. Выводы о том, кому следует платить в Афганистане, если хочешь, чтобы твой груз дошел до места цел и невредим. И выводы о том, что связи генерала Бабара с пуштунами, о которых он рассказывает всем, кто пожелает его слушать, — не стоят хорошего плевка. Как думаешь, это будут благоприятные для нас выводы?
— Полагаю, что да, Ага.
— И я тоже так полагаю. Груз взял Джемаль-ака, он находится в Ходжамульке, там стоит его банда. Он торгуется, потому что столько груза ему не нужно. Он не знает, куда его девать, но не может договориться о возврате.
— У него в банде больше ста человек. Ходжамульк — там раньше стояли шурави, есть укрепления, не хуже чем у нас. Нам потребуются люди.
— Люди будут. — Бригадир Фахим передал еще одну фотографию.
— Омар.
— Мохаммад Омару Ахунзада. Ты его знаешь?
— Да, эфенди.
Бригадир никак не отреагировал на уважительное обращение к нему.
— И что ты скажешь про него? Можно ему доверять?
— Нет.
Бригадира Фахима это так удивило, что он остановился посреди улицы.
— Почему? — осторожно спросил он.
— Это фанатик. Безумец.
Бригадир махнул рукой, снова пошел.
— Я-то думал… Они все фанатики. И психи. Фанатик и псих — лучший инструмент в разведке, это как самонаводящаяся торпеда. Спасения нет.