Зло именем твоим

Афанасьев Александр

Приняв решение, Алим вытащил нож — он сделал его таким же, как делали шурави: заточенный, зачерненный кусок арматурины, рукоять из тонкой веревки, плотно обмотанной и посаженной на клей, ножны из куска резинового шланга. Перекинув автомат за спину, он скользнул вперед…

* * *

Боевики, захватившие машины и водителей — они стояли тут же, прямо на улицах кишлака, места не хватало, — располагались в одном из дальних выносных постов системы обороны Кандагара — это всегда был бандитский край, и при шурави здесь было три линии обороны. Объект напоминал крепость, два этажа, что здесь редкость, пулеметные гнезда, перекрытые траншеи. Конечно

же, бандиты почти не предпринимали мер предосторожности — только наверху, у крупнокалиберного пулемета были двое, остальные — кто спал, кто обкурился, несколько сидели в разных местах на открытом месте, обнимая свое оружие, — то ли просто спали, то ли обкурились, а то и все это вместе. Несмотря на кажущуюся легкость задачи — могли быть проблемы, особенно если эти уроды у пулемета не умрут сразу.

— Вали… — шепотом сказал Шариф.

— Да, эфенди.

— Кончай.

Проводник захрипел, забулькал горлом, скорчился на земле — он им был больше не нужен, они прошли…

— Джавад, бери брата и наверх. Вон туда, — майор показал пальцем, — будь готов. Иди осторожнее, могут быть мины и растяжки, иди очень осторожно. Ты будешь стрелять только тогда, когда начнут стрелять они, не раньше. Как только дойдешь — посигналь фонариком, одна вспышка — готов. У тебя есть фонарик с красным стеклом?

— Да, амер.

— Отлично, вот им ты и просигналишь. Не стреляй, пока не начнут стрелять они.

— Я понял, амер, а что мне делать потом?

— Сиди, пока я не отсигналю тебе так же. Как только увидишь сигнал такого же фонаря — спускайся, но осторожнее, лучше тем же путем, что ты шел туда. Ты все понял?

— Да, амер.

— Иди. Аллах с тобой.

Двое — Джавад, который раньше воевал в составе спецподразделения ХАД, и его младший брат, который два года воевал у душманов, — ушли с тропы. Путь их был опасен, хоть бандит и уверил, что они не выставляли новых минных полей — в зеленке могло оказаться все что угодно, ее слишком долго минировали, не оставляя карт минных полей. Если они сейчас подорвутся — атаковать придется в лоб и сразу…

— Торкам.

— Да, амер.

— Ты лучше всех из нас бросаешь гранаты. Можешь бросить гранату так, чтобы она попала туда, где пулемет?

Торкам немного подумал.

— Смогу, амер.

— Тогда ты должен подобраться ближе. Следи вон за тем… как только он упадет — начинай. Или когда начнется стрельба. Не подведи нас, Торкам.

— Я скорее умру, амер.

— Не время умирать. Аллах с тобой, Торкам, иди.

Торкам, тоже афганец, воевавший в отрядах Хекматьяра, а потом прибившийся к ним и полюбившийся своей безотказностью, исполнительностью и умением очень точно кидать гранаты, пополз вперед.

Майор Алим Шариф беспокоился напрасно — были не те времена. Это раньше… когда в горах действовал советский спецназ, амер банды мог расстрелять обкурившегося на посту моджахеддина, потому что проспавший атаку мог погубить весь отряд. Сейчас никто никого особо не боялся, шурави ушли, а вместо них воевали такие же бандиты, разболтанные, недисциплинированные вояки, так и норовящие поспать, обкуриться, кого-то ограбить…

Когда с возвышенности, с которой простреливалась б ольшая часть поста, отсигналили — майор, увидевший это в ночной прицел своего автомата, повернулся, целясь в обкурившегося боевика, сидящего у стены. Затвор лязгнул громче, чем был звук выстрела, черный мешок начал заваливаться набок. Майор перевел прицел дальше, нажал еще раз. Что-то едва заметно плеснуло, душман повалился на бок.

Никто даже не обратил внимания на то, что произошло.

На крыше хлопнуло, подобно новогодней хлопушке, Новый год стали отмечать при шурави, палили в небо из всего, что было в руках, теперь перестали, патронов нет, вспышка на мгновение высветила тело пулемета и погасла. Больше пулемет этот опасности не представлял.

Бойцы бросились вперед

по тропе, возглавляемые Шарифом, до блока было метров семьдесят, раньше это пространство было вырублено, уничтожено под ноль, чтобы никто не мог подобраться незамеченным к крепости шурави, сейчас заросло.Когда добежали — в кишлаке уже слышались крики, основная часть банды ночевала не на блоке, она ночевала в кишлаке, в домах — и сейчас они выскакивали полуодетые, с оружием в руках — кто бежал к блоку, потому что там было тяжелое оружие и даже танк, неисправный, брошенный шурави, — а часть, наоборот, бежала прочь, в зеленку. С горки кишлак стегалитрассы Джавада с братом, у них была снайперская винтовка и пулемет, сыгранный дуэт, от блока бил майор Шариф — его автомат с ночным прицелом и глушителем бил прицельно, вырывая из жизни то одного душа, то другого. Их было много, больше сотни — творящие харам, прикрываясь именем Аллаха, — и сейчас Аллах отвернулся от них. Спастись можно было только одним способом — бегством…

Аллах акбар!

* * *

Талибы — черные, как вороны, как грифы, с черными чалмами на головах — ходили по месту ночного боя, подбирали оружие, но по карманам убитых не шарили.

В одном из блиндажей, где раньше были советские солдаты, обнаружили рабов, водителей машин, нескольких рабов с предыдущих налетов и двух девочек-подростков, похищенных бандитами с понятными целями. На рабов было страшно смотреть. Одну машину успели разграбить, половину собрали, половины не было — видимо, бандюки уже успели продать.

На стволе танковой пушки висел со свернутой шеей Джемаль, главарь банды. Местные жители опасливо подходили, смотрели. Для них он был властителем их жизней — а теперь он висел на стволе танковой пушки. Демонстрация была наглядной и убедительной.

Майора Шарифа и его людей нельзя было отличить от талибов, они так же были одеты во все черное и навертели черные чалмы на голову. Светиться не стоило.

Мулла, пользуясь случаем, решил выступить перед людьми, для этого у него был старый мегафон. Шарифу до этого, в общем-то, не было никакого дела, он сейчас рассаживал водителей по машинам, тридцать машин и всего две конвойные, опасно, группа на двух бронетранспортерах уже выдвинулась на окраину Кандагара, связь есть, если что — она сорветсянавстречу им, но все равно желательно бы пройти зеленкубез потерь. Хватило того, что уже случилось… груз вовремя не пришел, и проблемы в любом случае будут. Тем не менее — вполуха Шариф слушал то, что говорил мулла Омар.

С именем Аллаха Милостивого, Милосердного, Хвала Аллаху, Господу Миров, мир и благословение предводителю моджахиедов Пророку Мухаммаду, его роду, сподвижникам и тем, кто последовал по его прямому пути вплоть до Судного Дня. Ассаляму алейкум уа Рахматуллаху уа Баракятуху! Слушайте же меня, ибо я объявляю войну бандитам и безбожникам, которые хуже кафиров, потому что сначала взывают к Аллаху, а потом объявляют войну правоверным и творят харам. Это путь — путь расулюллах, путь, по которому мы следуем. Единственный путь к миру на нашей земле — путь Джихад фи-сабилиллях, и мы пойдем по нему, пока в его конце поклонение не будет принадлежать одному лишь Аллаху!

— Амер…

Майор, который о чем-то задумался, вернулся в этот мир.

— Говори, Торкам.

— Все машины готовы. Четыре из них выведены из строя настолько, что их пришлось подцепить к другим машинам.

— Но они дойдут?

— Я надеюсь, амер. Больше десяти километров в час давать не стоит, иначе будут неприятности. Надо успеть до заката.

— Тогда едем прямо сейчас. Ободри братьев, мы все сегодня сделали правильно.

— Благодаря вам, амер, мы побили разбойников, не потеряв ни одного человека.