Зло
Шрифт:
— Тоже неплохо. — Генерал поставил чашку на журнальный столик, встал.
— Что касается Ельцова… — Михеев задумался, — вернее, этой странной истории с ереванским банком… Да вы садитесь, товарищи, садитесь, можете курить.
Баринов сел, достал пачку «Мальборо», с усмешкой посмотрел на генерала.
— Давай, Виктор, сигарету хорошую, — засмеялся Михеев, — знал бы раньше, сам бы взял на связь Сомова.
— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, Борис Николаевич.
— Это точно. Так вот, друзья мои, какая у нас получается странная картина. Десятого
— А что здесь думать, — пыхнул ароматным дымком Баринов, — пусть он будет у нас «ЗК».
— Ну что ж, ЗК так ЗК. Источник в своем донесении сообщил, что ЗК в своем разговоре упоминал некоего Ястреба, раскрутившего его дело. Мы прошлись по кличкам, выявили нескольких человек, но они никакого отношения ни к ереванскому банку, ни к той демонической фигуре, которую упоминал Махаон, не имеют.
Теперь о Махаоне. Он исчез. Растаял. Его ищет весь КГБ. И ничего.
— Возможно, его убрали, как и Жору Ереванского.
Баринов с явным сожалением погасил сигарету.
— Все может быть, но… — Михеев встал, достал из кармана ключи, открыл сейф, вынул из него бумагу. — Вот сообщение о том, что смотрящий на зоне, вор в законе Петраков по кличке «Петро», получил от Махаона ксиву о том, чтобы тот берег Ельцова.
Я предполагаю, что Махаон залег. Выйти он может только на ЗК. Теперь о самом ограблении. Нам стало известно, что приговоренный к высшей мере теневик Абалов — младший брат исчезнувшего в восемнадцатом году начальника Гатчинского ЧК Бориса Абалова.
Уезжая из страны, Карл Фаберже оставил в норвежском посольстве на Мойке чемодан с наиболее дорогими камнями и изделиями. Наш замечательный ювелир надеялся, что ценности эти переправят дипбагажом к нему в Париж. Но Зиновьев зимой восемнадцатого приказал «лечить Питер от золотухи», и чекисты начали трясти посольства…
— Вот время было, — мечтательно сказал Баринов.
— Было, но прошло, — засмеялся Михеев, — так вот, начальник Гатчинского ЧК тряс норвежское посольство и изъял там чемодан Фаберже. Изъял и уехал с ним в неизвестном направлении. По агентурным каналам нам известно, что у расстрелянного Абалова были редкие ювелирные изделия работы Фаберже, которые так и не нашли при обыске.
Директор банка, родственник Абалова, заявил, что сейф этот стоял в хранилище с незапамятных времен, замок считался испорченным и он о его содержимом ничего не знает.
Думаю так: гатчинский Абалов сбежал с ценностями и завещал остатки своему младшему брату. А что именно было в похищенном Абаловым чемодане, мы узнали из интервью господина Фаберже газете «Пари суар» от 17 июня 1920 года.
Особую ценность представляют бриллианты, сапфиры и изумруды, ограненные лучшими амстердамскими
— Почему высокопоставленного? — перебил генерала Баринов.
— А кто смог бы освободить Махаона из колонии? Время корнета Савинова прошло. Виктор Антонович, доложите свои соображения.
— Соображение одно. Думаю, что ЗК встречался с Махаоном, тем более, как мы установили, они одноклассники, занимались вместе боксом, выступали за одну команду и жили в одном доме. Что любопытно, дядя Ельцова, полковник милиции, арестовывал Махаона, но это не повлияло на их отношения…
Михеев хлопнул ладонью по столу, прерывая Баринова:
— Запомните, Виктор Антонович, полковник Ельцов, бывший начальник МУРа, — один из лучших сыщиков, которых я знал, поэтому вести оперативную игру с его племянником будет весьма сложно. Запомните. Мы должны использовать Ельцова втемную. И мы должны его направлять. Руководить им.
— Борис Николаевич, вы прекрасно знаете: для того чтобы выйти на этих людей, ЗК должен иметь к ним подход. Тогда он был обозревателем ведущей газеты, автором книг и документальных фильмов, зятем замминистра. А сейчас?
— Вот наша задача и создать его заново. Ну и, конечно, он будет находиться под постоянным контролем. Этим займетесь вы, Рудин.
— Есть, товарищ генерал! — Майор вскочил.
— Думайте, ребята, думайте. Где он будет жить?
— Грузинский Вал, 26, квартира 143, телефон 251-07-02.
— Это квартира дяди?
— Так точно.
— А где он любил бывать?
— В Доме кино.
— Отлично, там мы к нему сможем подвести кого угодно. Ну, а что касается его социального статуса, не забывайте, что в большинстве учреждений культуры в кадрах сидят наши люди из действующего резерва. У меня все, идите и думайте.
Лена Патолина, бывшая жена Ельцова, вернулась домой около двенадцати. Ей пришлось встать рано, чтобы успеть к Виктору в парикмахерскую на углу Гоголевского бульвара и Сивцева Вражка. К Виктору обычно записывались недели за две, но ее новый друг, всесильный Александр Михайлович, один раз позвонил ему, и мастер начал принимать Лену, когда ей было нужно:
— Вас, Елена Павловна, и Галину Леонидовну Брежневу я принимаю без всякой записи.
Она только вошла в квартиру, как зазвонил телефон.
— Алло. — Лена подняла трубку.
— Ленка, новость отпадная, — услышала она в трубке голос подруги Женьки.
— Ты новую шубу купила?
— Нет, — торжествующе заверещала в телефон Женька.
— Новый роман?
— Да мне и старого хватает. Это для тебя новость! Для тебя!
Голос Женьки срывался, так она была переполнена информацией.
— Ну что у тебя, не тяни. Я только из парикмахерской, кофе еще не успела выпить.
— Ну ладно, скажу… Твой Ельцов вернулся. Ты чего замолчала?… Лен, а Лен? Тебе плохо?