Злобный король

Кейн Мила

Я положил руку на округлость ее ягодиц. Ее киска была так чертовски близко, всего в нескольких сантиметрах, и я мог засунуть пальцы в нее. Я провел кончиками вверх и вниз по прикрытой трусиками расщелине.

Она дернулась, как будто я ее ущипнул. Ее ноздри снова раздулись, а в глазах появилась темная ненависть и та крошечная, почти невидимая искорка, которая всегда присутствовала, когда она смотрела на меня. Однако в ее глазах было что-то такое, чего не было до того, как я отшлепал. Любопытство.

Я почувствовал, что становлюсь

твердым, несмотря на влажную джинсовую ткань, давящую на мою промежность. Сейчас было не время для этого.

— Мечтай дальше, Николай, — сказала она наконец, и от раздражения ее прелестная челюсть сжалась.

Я закончил ощупывать ее лодыжки, ничего не обнаружив.

— Я не мечтаю. Я планирую.

Заставляя себя игнорировать ее интригующую реакцию на беспомощное положение и шлепки, я перебрался через нее, опустив колени по обе стороны от ее тела. Отвел ее мокрые волосы в сторону и ощупал плечи и шею. Она напряглась, и ее плечи прижались к линии роста волос, когда я ощупал правую сторону. Джекпот.

Я наклонился и пробормотал ей в ухо.

— Не стоит делать всё таким чертовски очевидным. Из тебя получился бы ужасный шпион, или, может быть, ты просто отчаянно хочешь остаться со мной, — сказал я, проводя пальцем по крошечной твердой точке за ее правым ухом, довольный тон смягчил мои слова. — Так вот где стоит штамп владельца. Приятно знать.

— Ты все такой же неадекватный, как и тогда, когда мы встретились, — обвинила она.

Я рассмеялся.

— Ты так говоришь только потому, что в последнее время мы мало времени проводили вместе. Я намного, намного хуже, — пообещал я ей. — Держись. Сейчас будет больно. — Я поднес нож к ее коже. — Один… два…

Я сделал неглубокий надрез на счет «два», прежде чем она успела нагнать на себя еще больше страха.

Она злобно выругалась, когда я вынул маячок и разгладил крошечный лоскут кожи.

— Ты сделала это намного сложнее, чем нужно было, — заметил я, положив руку на ее задницу. Я не мог перестать прикасаться к ней. Я хотел поглотить эту женщину — всегда хотел — но время было не на моей стороне. Мы должны были двигаться.

— Пошел ты, — пробормотала София, словно это была мантра, отгоняющая зло.

Однако против меня она не действовала.

— Может быть, позже, lastochka, если у нас будет время⁴. Но не волнуйся. Я не скажу дорогому папочке, что тебе нравится быть связанной и отшлепанной.

— Я тебя ненавижу, — огрызнулась она.

— Тогда быть тобой — отстой, потому что ты застряла со мной. Вставай. Мы уходим.?

Я потерял счет тому, сколько мы прошли в тот день. За пределами Трентона леса не были особенно густыми. Комплекс Де Санктисов находился в мертвой зоне, вокруг него располагались лишь небольшие городки. Трентон, расположенный к западу, был самым густонаселенным районом. Несмотря на это, мы держались вдали от цивилизации,

скрываясь в густой зелени. В лесу я всегда чувствовал себя как дома, в отличие от города.

Наступила ночь, пока я тащил Софию через лес за собой. Теперь ее руки были связаны впереди, а чтобы она не закричала, если ей покажется, что в лесу ходят другие люди, я вставил ей в рот еще один кляп из мягкого хлопка, оторванного от моей футболки.

Весь последний час она была тихой.

Когда стало слишком темно, чтобы идти дальше, я повел ее вниз, в затененный переход под мостом. Дорога наверху была больше, чем те, к которым мы приближались до сих пор. София оживилась, когда увидела проезжающие высоко над нами машины. Затем заметила мою ухмылку и нахмурилась.

— Говорят, надежда умирает последней, — поддразнил я, сталкивая ее за собой вниз с небольшого холма в канаву. Воняло сточной водой и мочой.

— Здесь мы будем спать. Уверен, что это не совсем соответствует твоим стандартам, но так мы сможем укрыться от ветра.

Я потянул за края ее кляпа.

— Закричишь или пожалуешься, и я верну его на место, — строго сказал я ей, прежде чем стянуть кляп.

— Ты долбаный псих, — выплюнула она в гневе, тут же проигнорировав мое предупреждение.

Я хмыкнул и поднес большой палец к ее рту, проводя им по пухлым губам и возвращая кровь обратно.

— Не могу сказать, что я тебя не предупреждал.

Я поднял руку с кляпом.

— Нет, остановись, не надевай его. Я буду молчать, — взмолилась она. Возможно, мысль о том, чтобы просидеть всю ночь с набитым сухой тканью ртом, была слишком невыносима.

Я поднял бровь, глядя на нее.

— Правда? Ты будешь вести себя хорошо?

Она кивнула.

Я потянул за веревку, которой привязал ее к себе.

— Скажи это и заставь меня поверить.

— Я буду вести себя хорошо, — процедила она сквозь зубы.

— Ты будешь хорошей девочкой для меня.

Я терпеливо ждал.

— Ты будешь хорошей девочкой для меня, — повторила она слово в слово.

Я усмехнулся.

— Попробуй еще раз, и на этот раз постарайся, потому что я не вижу причин, по которым это не должно вернуться обратно в твой маленький умный ротик.

— Я буду хорошей девочкой для тебя, — пробормотала она.

— Назови мое имя. Скажи, что будешь хорошей девочкой для меня, и произнеси мое имя. Мне нравится, как оно звучит в твоих устах, — подсказал я ей. Теперь я просто играл с ней и наслаждался каждой минутой.

Выдохнув, она встретила мой взгляд.

— Я буду хорошей девочкой для тебя, Николай. Пожалуйста, не надо.

Желание ударило меня в пах.

— Очень мило, lastochka. Потрясающе.

Я поднес руку к ее свисающим волосам и заправил прядь за ухо. Лунный свет отразился от чего-то стеклянного вдалеке, спрятанного между деревьями, в добрых пятидесяти метрах от дороги.

Небольшая хижина. Мне всегда везло, как дьяволу.

— Пошли, королева бала. Давай посмотрим, сможем ли мы найти тебе более уединенное место для сна.