Злодейка должна умереть
Шрифт:
Сделала несколько неуверенных шагов и замерла рядом с Эвой.
– Госпожа, прошу, пойдемте в комнату, – осторожно попросила Лукреция, будто боялась ее гнева. Эва почувствовала удивление, слабое на фоне остальных эмоций. Она никогда не поднимала руку на слуг и не выходила из себя, когда оказалась в этом теле. — Прошу, – вновь попросила она. — Вы сейчас ничем не поможете. У вас завтра важное чаепитие у леди Шервуд.
Эва понимала правильность ее слов, однако уходить не хотела. Смотрела, как Мари обтирали и подставляли тазик. Мари рвало. Она сделала шаг в сторону комнаты, но мимо пробежал запыхавшийся врач,
Уснуть Эва больше не смогла. Она проваливалась в сон и сразу же просыпалась со стоном боли на губах. Лукреция из ее комнаты не уходила, вытирала пот со лба, пела тихо колыбельные и давала теплый чай с медом. В ту ночь в поместье Питтерсов никто не спал, поэтому за завтраком все клевали носом.
Эва видела покрасневшие глаза графини, которая улыбнулась ей через силу. Она даже обняла застывшую от удивления Эву, поцеловала в щеку и быстро ушла в церковь. Потерев щеку, Эва посмотрела на пирожные со взбитыми сливками, овощные салаты и вареные яйца. Скорее всего так когда-то питалась Эванжелина и находясь в поместье Питтерсов Эва тоже ела такую еду. Давилась ненавистными яйцами и помидорами, улыбалась сквозь отвращение, когда слизывала шапочки заварного крема с кексов.
Ей было плевать на платье, выбранное Лукрецией, на высокую прическу с лентами. Не смотрела в зеркало, лишь тихо поблагодарила и вышла из комнаты. Перед уходом Эва вошла в комнату Мари и тут же скривилась от удушающего запаха крови, пота и трав. Замерла у кровати и посмотрела на дрожащую Мари, которая кривилась и дышала с присвистом.
Ужасное зрелище.
Успокаивало лишь то, что рядом находился врач и следил за состоянием Мари. Постояв некоторое время в комнате, пропахшей болезнью и болью, она вышла. Кажется, теперь от нее тоже воняло, от чего тошнота подкатывала к горлу. Эва кривилась, приоткрыла окно кареты, вдыхая свежий воздух. Лукреция сидела напротив и сжимала в руках подол платья, посматривала на Эву испуганно. Будто боялась, что та с собой что-то сделает.
– Приветствую вас, леди Питтерс, – поприветствовала ее леди Мелинда. Улыбнулась неожиданно ласково и взяла руку Эвы в свою. — Я слышала о том, что у вас происходит. Если тебе нужна будет помощь или поддержка, можешь писать письмо. Я всегда помогу.
От ее слов и взгляда, в котором не было ни капли лжи, Эва почувствовала вину. За то, что забрала чужое тело и обманывала всех. За то, что никогда не была честна с собой. Хотелось расплакаться от заботы леди Мелинды и того, что Эва не могла ее принять, ведь не была настоящей Эванжелиной. Была простой подделкой, копией, которая не умирала по непонятной даже для нее причине.
Однако вместо этого улыбнулась через силу и сжала руку леди Мелинды в ответ.
– Благодарю. Мне действительно важно это слышать.
Было бы замечательно, если бы леди Мелинда говорила это самой Эве, но это уже несбыточные мечты. Она никогда не увидит за Эванжелиной саму Эву, потому той уже давно не было.
Вместе с Эванжелиной, в тот день умерла и Эва. Она теперь до конца своих дней будет притворяться другим человеком, чтобы не разбить сердце тех, кого когда-то это тело называло семьей. Это не такая большая плата за кровь и безбедную жизнь.
Она одной из первых села по правую руку от леди Мелинды. Раньше она всегда садилась напротив или где-то в середине, однако вскоре это пресекла
Эва понимала, что ей нужна была передышка. Чаепитие отвлекало, как и разговоры дам, которые обсуждали новое платье Адалисии. Говорили про нее с восхищением, хоть не так давно с осторожностью произносили имя и кривились. Адалисия и правда хорошо постаралась. Теперь ее воспринимали не как взбалмошную и скандальную девушку, а спокойную и воспитанную леди. Не злились и не осуждали, что она не ходила на чаепития и на балах появлялась лишь в сопровождении второго принца Артура или служанки, выбранной самой королевой.
Это было то, в чем отличалась Риэль с Адалисией. Риэль, после того как Артур представил ее в качестве своей невесты, постоянно ходила на все светские мероприятия и знакомилась с аристократками, помогала простым людям. Адалисия не пошла ее дорогой, а делала ставку на королевскую чету. Правильно ли это? Время покажет. Однако Эва считала, что после смерти королевской семьи, именно аристократия и простые люди будут помогать и поддерживать.
Однако кто Эва такая, чтобы ее слушать?
Эва взяла пирожное со взбитыми сливками и надкусила, тут же кривясь. Слишком сладко. Настолько сладко, что в горле запершило и затошнило. Чтобы перебить вкус, она сделала несколько больших глотков чая, но стало лишь хуже. Тихо извинившись и прикрыв рот рукой, Эва вышла из-за стола. Хорошо, что встреча сегодня проходила в оранжерее, иначе бы пришлось ей плутать в лабиринте коридоров. Хотя, за прошедшие два месяца Эва уже сносно ориентировалась в поместье герцога Шервуд и даже несколько раз встречала его самого.
Стоя рядом с персиковым деревом, Эва медленно дышала и давила в себе тошноту. Больше, чем помидоры и заварной крем, она ненавидела состояние во время отравления. Она вообще ненавидела, когда тошнило и каждый раз плакала. В той жизни даже устраивала истерики и пила гостями таблетки от тошноты, лишь бы не вырвало. Расстраивало ее сейчас и то, что тугой корсет стягивал ребра с животом и затруднял дыхание.
Наверное, больше туалета с душем, медикаментов и телефона с интернетом, Эва мечтала о простой пижаме со штанами, которая бы не сковывала движение. И почему автору было так важно, чтобы девушки носили такие неудобные платья? это, конечно, красиво, однако жутко неудобно. Ей даже спать приходилось в длинной сорочке, в которой она порой путалась и просыпалась от ощущения, что ее кто-то душил.
Кусты неподалеку зашуршали. Эва напряглась, смотря на шуршащие ветки и девушку, которая из них выходила. Поначалу ей хотелось рассмеяться, но быстро пресекла это желание и лишь вскинула бровь в легком недоумении. Обычно благородные дамы даже к клумбам не подходили, опасаясь, что платье испачкается, а насекомые, живущие на цветах, прыгнут на них. Эта же девушка вышла неловко и быстро поправила платье, достала из светлых, словно раскаленное золото, волос листья и ветки. Подняла голову и смущенно ойкнула.