Злодейка должна умереть
Шрифт:
Наверное, для настоящей Эванжелины эти слова стали бы пощечинами. Однако для нее были лишь звуком, который порождал внутри чувство вины. С трудом игнорируя его, Эва склонила голову, дожидаясь продолжения. Она многое сделала, на что граф с графиней не могли не среагировать. На самом деле, счастье, что ее еще не схватили королевские стражники. Покушение на жизнь Святой считался грехом, достойным смерти.
Граф смотрел долго на Эву, потом вздохнул и на глазах постарел на несколько лет.
– Я разочарован в тебе, Эванжелина. Ты разбила матери сердце. Ей сейчас и так тяжело, а еще и ты… – распалялся
Эва дернулась от его последних слов, будто от хлесткой пощечины, но все равно чувствовала удовлетворение. Восточное поместье далеко от дворца, но при этом достаточно близко к основным местам событий. Нельзя утверждать точно, были ли у нее люди, которые выполняли б поручения? Наверное, нет. После такого от нее не отвернуться разве что сумасшедшие.
Граф с графиней выглядели грустными и вместе с тем жесткими. Они храбрились и, скорее всего, надеялись на то, что Эва кинется им в ноги и будет молить о прощении. Однако она лишь спокойно собрала вещи, спрятала на дно сундука книгу, в которой аккуратно была переписана вся информация о романе. Улыбнувшись скупо, Эва откинула распущенные волосы за спину и села в карету.
В восточное поместье она возвращалась с немного поникшей Лукрецией. Малышка все еще не понимала, почему Эва так поступала, но не осуждала и защищала. Благодаря ей сильное чувство вины и одиночества, от которого постоянно хотелось реветь навзрыд, отступало. Хоть кто-то оставался на ее стороне. Кроме Лукреции ехал и рыцарь Ян. Насчет него Эва сомневалась и не знала точно, ехал рыцарь следить за ней или просто следовал за госпожой.
Она все еще помнила лица графа с графиней: бледные и потерянные. Они выглядели так, будто узнали, что их любимая дочь умерла. От этого становилось больно. Эва отвернулась от окна и посмотрела на подрагивающие в перчатках пальцы. Конечно, ей страшно. Настолько страшно, что прошлой ночью Эва так и не уснула, пролежав от заката до рассвета с открытыми, воспалившимися глазами.
Невесело фыркнула. Если бы не Лукреция, все бы увидели ее синяки под глазами, воспалившиеся глаза и впалые щеки.
– Прошу, не волнуйтесь, госпожа, – тихо заговорила Лукреция, перебирая в липких ладонях подол старенького платья. посмотрела на Эву упрямо. — Они обязательно поймут, что вы хорошая.
Эва фыркнула, едва не рассмеявшись от абсурдности и наивности ее слов. Граф с графиней по-прежнему любили это тело и не будут долго злиться. Конечно, сейчас они разбиты, но когда шумиха уляжется, они наверняка попробуют вернуть Эву в центральное поместье.
– Не переживай. Все будет хорошо.
Может, хорошо и не будет, однако станет легче.
В карете Эва немного подремала, но все равно просыпалась каждые десять минут в страхе. Успокоилась лишь когда увидела небольшой, загородный дом, который так опрометчиво называли поместьем. Вышла из кареты не без помощи рыцаря Яна и довольно вдохнула свежий, теплый воздух с легким привкусом меда. Восточное поместье славилось своими цветами, жужжащими пчелами, и пасеками, в которых получался
У главного входа их уже встречали.
– Добро пожаловать, Госпожа.
Пожилой дворецкий в идеально выглаженном костюме, поклонился ей и посмотрел из-под очков-половинок. Эва еще помнила, какой дворецкий на самом деле ворчливый и дотошный, приставал к ней часто, заставлял решать вопросы поместья. Именно ему она была больше всего благодарна. Из депрессии и истерик доставал ее именно дворецкий.
– Рада видеть тебя, Гелберт. Распорядись, чтобы мои вещи перенесли в ту же комнату. Подготовь всю документацию по поместью, однако ими я займусь послезавтра. До этого дня даже не думай меня донимать. Подготовь комнаты для рыцаря Яна и Лукреции. Я сейчас пройдусь по поместью и отправлюсь отдыхать.
Эва отдавала приказы четко и коротко, не давая Гелберту и слово вставить. Помнила, как в те темные дни не могла заткнуть охочего до внимания дворецкого. Вновь смахнула волосы с плеч и пошла в поместье. Уютный, светлый домик, который напоминал дома богатых людей из ее прошлой жизни. Она когда-то тоже мечтала о таком, жить на опушке леса, вставать с рассветом и наслаждаться свежим воздухом, пением птиц и тишиной.
Восточное поместье нравилось ей определенно больше, чем главное. Здесь дышалось свободнее, люди смотрели без ожиданий и настороженности. Может, они вообще не знали о том, что Эва творила в Столице, а если и слышали, то виду не подавали.
Спала Эва впервые настолько спокойно. Конечно, просыпалась несколько раз ночью от кошмаров и проспала завтрак. Лукреция, будто знала, спокойно обтерла его тело, помогла надеть легкое платье и заплести волосы в косу.
– Вам пришло несколько писем.
Эва удивленно вскинула бровь и посмотрела на Гелберта, который держал в руке поднос. Она осторожно отставила чашку с травяным чаем и ложкой меда, промокнула губы салфеткой, стирая шоколад и взяла с подноса три конверта.
Имена отправителей не сильно удивили. Больше поражало то, как быстро они узнали информацию и отправили письма. Скорее всего сделали это еще вчера, раз письма дошли к обеду.
Вздохнула и сразу подожгла письмо Риэль на огне свечи, не собираясь его читать. Ей не хотелось сожалеть о своих поступках еще сильнее. Второй конверт оказался от Мелинды и Эва помедлила. Задумчиво покрутила его в руках и отложила, рассматривая последний конверт. Удивленный выдох она даже не сдерживала, настолько оказалась обескуражена отправителем.
Письмо от Мелинды Эва читала внимательно, пусть буквы и прыгали в ее дрожащей руке. На глаза наворачивались слезы от слов поддержки, которые перемешивались с непониманием и почти требованием все объяснить. Писала Мелинда о том, как в аристократическом обществе о ней отзывались, как второй принц Артур поддерживал подавленную Риэль. Неприятно было от мысли о том, что ее поливали грязью и считали сумасшедшей, но вместе с тем хорошо — главные герои оригинального романа сближались. Наверное, Адалисия не действовала напрямую, но все равно отваживала Артура от Риэль. Если они будут вместе, значит ли это, что Адалисия умрет, как в оригинале? Нет. Однозначно нет, ведь в романе злодейку казнили за поступки, а не из-за того, что ее кто-то ненавидел.