Злодейский путь!.. Том 1 и Том 2

Моргот Эл

«Она из-за чего-то беспокоится за своего брата? – соображал Шен, отстранено наблюдая за сценой и как бы разговаривая с Системой. – Но почему она при этом посматривает на меня? Я как-то угрожаю его благополучию?»

Шен серьезно задумался над последним вопросом и пришел к мысли, что в какой-то мере это может быть так. Ведь Муану все еще не надоело играть в «матушку» по просьбе Шиана, и он вполне может подставиться, вытаскивая Шена из очередной сложившейся против его воли неприятной ситуации.

Он печально понурил взор. Это действительно можно поставить ему в вину. Пусть он сам искренне

никогда не хотел ничего плохого, но он также прекрасно знал, что идиот в команде порой страшнее умного врага, и был достаточно самокритичен, чтобы признать, что в последнее время именно он сам и выступает в роли этого идиота, заставляя играющего в «матушку» Муана постоянно нервничать.

И что теперь?

Эре есть, на что злиться. Но и ему не за что извиняться. Ни один из своих поступков, разбирая их по отдельности, он не захотел бы менять.

Так что он вновь поднял голову, глядя на пылающую праведным гневом Эру.

– Может, ты уже замолчишь, наконец? – в это время не выдержал Муан. – Будут конкретные предложения – говори! Нет – оставь его в покое! – говоря последнее предложение, он указал на Шена, чем заставил того вздрогнуть.

Да что творится-то?

Больше ни слова не говоря, Эра развернулась и ушла прочь.

Муан перевел взгляд на стоящего в стороне Шена. Он опустил взгляд на его руку, которую тот все еще прижимал к груди. Шена почему-то стал тревожить этот тяжелый взгляд, давно Муан не смотрел на него так враждебно. Или вообще никогда?

Муан сделал шаг к нему, но Шен против воли тут же отступил на шаг. Старейшина пика Славы растерянно замер на месте.

– Ты… - начал Муан. – Тебе не стоило так рано вставать. Лучше пойди отдохни.

Шен удивленно приподнял брови. Слова звучали заботливо, вот только что это был за взгляд только что?

– Вам не стоит так беспокоиться, старейшина Муан, - крайне учтиво, даже слегка поклонившись, произнес Шен, проглатывая кровь. – Мне уже гораздо лучше, и я вас больше не побеспокою.

Какое-то мгновение Муан молча взирал на него с непонятным выражением на лице. А затем с такой силой стукнул кулаком по колонне по правую сторону от главного входа, что та подломилась, разваливаясь на две практически одинаковые части. Шен наблюдал за этим с завидным хладнокровием, но почему-то был более чем уверен, что на месте этой колонны Муан представил именно его. Что ж… Ему не были ведомы пути течения мысли прославленного главы пика Славы, и он был не намерен в них разбираться. Еще раз нарочито вежливо поклонившись, Шен развернулся и направился прочь.

Кажется, гостей на день рожденья становится все меньше и меньше.

Больше решив не рисковать, Шен вознамерился приготовить небольшую торжественную трапезу прямо на террасе перед его гостевыми покоями, двери которых выходят в сад. Так ему точно не придется тревожить Эру и Гая понапрасну, ведь вполне очевидно, что оба Муана не горят желанием проводить время в компании его персоны. Это, правда, очень уязвляло. Ему искренне приглянулась сестра Муана и ее чувство юмора, и было крайне досадно, что он умудрился испортить их отношения. А еще досаднее то, что он абсолютно

не знал, чем именно заслужил ее немилость, поэтому даже не мог как-то повернуть ситуацию, обыграв недоразумение. Шену казалось, что он по какой-то причине попал в опалу к обоим Муанам, вот только они упорно не желали проливать свет на саму причину.

Из-за того, что он упал в озеро? Из-за того, что Муану пришлось прыгнуть за ним? Из-за того, что он создал столько хлопот? Падает уже второй день подряд: то со склона, то с уступа. Опасный компаньон, ничего не скажешь. А может… Может, Эра просто распознала тьму, скрывающуюся в нем? Может, она злится на Муана, что тот сразу ей все не рассказал? Может, думает, что Шена опасно держать рядом с детьми?

Шен снова прижал руку к груди. Эта боль не утихала достаточно, чтобы забыть о ней. Шен отчаянно не желал вглядываться в свое золотое ядро. Потому что стоило ему посмотреть, стоило просто задуматься об этом, страх охватывал его тело, лишал способности здраво мыслить, погружал в оцепеневшее бессилие. Он совершенно не представлял, что ему делать. Не было никакой инструкции! Не было опыта прошлых поколений, чтобы следовать ему. Рядом не было никого, кто бы дал совет.

Он боялся умереть? Он боялся умереть. Ему хотелось сжаться в углу и позволить кому-то более сильному и знающему, что он делает, решать за себя. Ему хотелось определенности. Четкого знания. Но вместо этого он тонул в черной воронке непонимания ни мира вокруг, ни прошлого человека, чье прошлое теперь принадлежит ему.

– Учитель? – Ал окликнул его из другого конца коридора.

– А? Ал, я тебя искал, - натянуто улыбнулся ему Шен, вырываясь из вороха собственных мыслей.

Ал быстро подошел к нему и вгляделся в его осунувшееся лицо.

– У вас что-то стряслось? – обеспокоенно спросил он.

– Ах, нет, ничего такого! – воскликнул Шен, тряхнув головой, словно пытаясь вытрясти из нее негативные мысли. – И вообще, не сбивай меня с мысли! Я ведь хотел тебя видеть не без причины.

Ал почтительно и внимательно слушал учителя.

– Как бы это сказать… Давно я не оценивал толком твои навыки, а ведь ты существенно улучшил свои способности после того, как мы покинули пик Таящегося ветра. Так что… я сейчас несколько занят… так что зайди ко мне на закате.

Глаза Ала удивленно округлились. Но, несмотря на первое удивление, он почтительно поклонился, выражая готовность исполнить указание.

Шен удовлетворенно кивнул.

– А теперь ступай.

– Да, учитель, - еще раз поклонился Ал и пошел прочь. В конце коридора он все-таки не удержался и обернулся, кидая еще один взгляд на учителя.

Тот все еще оставался стоять посреди коридора, задумчиво постукивая пальцем по губам. Почему-то сердце Ала пропустило удар. Покраснев до кончиков ушей, парень быстро зашагал прочь по коридору. Ему очень хотелось стукнуться лбом о бамбуковые створки, но он сдерживал этот порыв. Собственное бессилие сохранять рассудительность и хладнокровие рядом с учителем вызывало в нем безудержный гнев на самого себя. Почему в его присутствии он только и может, что отвечать: «Да, учитель», или мямлить что-то невнятное? Как же это злило!