Злодейский путь!.. Том 7 и Том 8
Шрифт:
— Ты не показывала этот песенник Ми Лу? — уточнил Шен, забирая тот у девушки.
Та замотала головой.
— Почему? — немного удивился Шен.
— Я боялась, что может оказаться, что это ее песенник, и тогда она потребует вернуть его.
— Как же ты объяснила свое появление через печать?
— Сказала, нашла в старинном свитке в библиотеке ордена. Госпожа немного удивилась, но поверила.
— Что ж, хорошо, что ты его скрыла. Это может пригодиться. Только вот за безрассудность действий тебя все равно ждет наказание, когда вернемся в орден.
— Я все понимаю! — Риту глубоко поклонилась и застыла в поклоне. — Если наказание искупит мою
Шен коротко усмехнулся. Он подержал песенник в руках и скрутил его в трубку. Все это время Риту молчала и не было похоже, что она что-то еще хочет обсудить. Шен решил подтолкнуть ее:
— Ты не спросишь?
Девушка выпрямилась и растерянно взглянула на него.
— А?
— Про мои слова Ми Лу.
Риту отчего-то смущенно покраснела и отвернулась.
— Н-нет… Я… думаю, я понимаю, что вы имели в виду… Потерять любимого человека — все равно, что самому умереть. Вы хотели оставить прошлое в прошлом. Я не вправе расспрашивать о таком.
Шен немного удивился такой трактовке его слов, но она его полностью устроила.
— Ну и как, познала секрет перемещающей печати? — резко перевел он тему.
Риту растерялась.
— Я вроде бы поняла, как ее строить, но на практике отчего-то не получается.
Шен спросил просто так, и вовсе не ожидал, что девушка продвинулась так далеко. Ухватившись за эту возможность, он воодушевленно предложил:
— Тогда покажи мне прямо сейчас.
Риту не нужно было просить дважды, она прекрасно понимала, что дядюшка Шен, оставаясь в этом месте, подвергает себя опасности. Конечно, она очень восхищалась его силами, и все же увиденное ранее заставляло ее не на шутку волноваться и надеяться, что они втроем поскорее вернутся в орден в целости и сохранности.
Риту попросила Шена следовать за ней и проводила в тот первый зал, в который он попал при перемещении.
— Смотрите, — указала она на символы на полу, — вот здесь — обратная печать. Госпожа Ми сказала, что направление задается вот в этой части. Вот, тут уже все нарисовано — должно вести в орден РР. Остается лишь активировать ее и переместиться, но отчего-то у меня не выходит.
— Продемонстрируй, — приказал Шен.
Девушка послушно кивнула и встала в печать. Она сосредоточилась, прикрыла глаза, изящно сложила пальцы, выставила руки в направляющих энергию жестах и замерла. Далее, если все правильно, линии печати должны загореться. Но этого не происходило, сколько она ни пыталась.
На сей раз линии ярко вспыхнули. Риту увидела свет сквозь опущенные ресницы и удивленно распахнула глаза. Она была уверена, что пыталась даже хуже обычного, и не сделала ничего, чтобы печать вдруг заработала. Мгновение она смотрела на Шена, а затем ощутила охватывающую ее невесомость. В следующий миг она открыла глаза уже в черном замке.
Шен сразу понял, что Риту делает не так. Сперва он собирался объяснить ей, но импульсивно передумал. Теперь его внучка будет в безопасности, да и они с Муаном смогут вернуться в любой момент.
Если бы они с Муаном ушли прямо сейчас, это многое бы изменило? В тот момент Шен не задумался, как далеко могут простираться последствия.
Он не мог позволить себе отступить. Он больше не может плыть по течению и сбегать. Ему необходимо узнать про эту подозрительную «защитную печать». А еще, вероятно, эта женщина знает о событиях того «последнего» для оригинального Шена дня больше, чем рассказала. Это все взаимосвязано, не может не быть. И Шен обязан выяснить истину.
Внутренний
Снежный лотос. Шен припомнил легенду об этом растении. Принцесса полюбила простого воина и была готова покинуть дворец, только бы быть вместе с ним. Тогда разгневанный император в тайне вызвал воина к себе и сказал, что дарует тому титул и земли и позволит жениться на принцессе, если тот поднимется на вершину горы, у подножия которой располагался столичный град, и принесет цветы бессмертия, что растут там. Но если вернется без цветов — добровольно убьет себя. Наивный воин не знал, что никаких цветов бессмертия и быть не может на той терзаемой всеми ветрами голой вершине, где лишь вьюга стонет меж камней. Он согласился не раздумывая, боясь, что правитель передумает, если он замешкается, и тотчас отправился на гору. Когда принцесса узнала об этой сделке, то тут же последовала за ним, никто не мог остановить ее. Но, добравшись до вершины, она увидела, что там нет никаких цветов, лишь голые камни да снег, а ее возлюбленный лежит, замерзший насмерть. Принцесса обняла его и закрыла своим телом от ледяного ветра, бушующего на вершине, и больше его не покинула. А на том месте, где лежали их тела, на самой высокой точке горы, где нет ничего кроме снега и камней, распустился прекрасный белоснежный цветок. Его назвали снежным лотосом. Люди верят, что, испив росу с его лепестков, можно обрести бессмертие, а если влюбленная девушка заварит чай из белоснежного бутона и преподнесет своему возлюбленному — они будут вместе до самой смерти.
Не было ничего невероятного, что эти цветы и в самом деле можно отыскать в мире «Великого безумного», и все же казалось удивительным увидеть их вот так.
Шен выпрямился и поднял взгляд к голубому небу. Много вещей беспокоило его, но во внутреннем дворе, заваленном снегом, где трепещут на ветру лепестки снежных лотосов, было спокойно и умиротворенно. Сколько еще чудесных мест и вещей скрыто в этом мире? Сколько лет можно было бы прожить, наслаждаясь ими?
Чувство, сковавшее грудь, было немного болезненным. Беспокойство о завтрашнем дне не позволяло в полной мере насладиться сегодняшним. Шен постоянно думал о том, что все хорошее может вскоре закончиться, везде подстерегают опасности, нужно быть начеку, и, уж особенно, не нужно полагать, что, игнорируя беспокойства, можно избежать их.
Он пытался думать о будущем, строить для него фундамент, но вместе с тем остро ощущал, что все его будущее может быть разрушено в любой момент. Он верил, что принятие того, что ты ничего не контролируешь — верный подход к жизни. И так же как искренне в это верил, отчетливо понимал, что сейчас его беспокойство переходит границы. Его страх потерь не был чем-то ярким и яростным, не острые приступы паники, не ужас, охватывающий так, что невозможно вздохнуть. Это был тихий страх, пронизавший собой все чувства и мысли, каждое мгновение жизни и каждую улыбку. Его сердце оплакивало потери, которые еще не произошли. Было ли это из-за опасности, нависшей над всем их существованием, или же этот страх появился еще до того, как он ощутил реальную угрозу?