Злое наследие

Коваль Ярослав

Отец был для Гадара личностью загадочной, далёкой, малопонятной. Сердечности в их отношениях не было никогда, даже в детстве, и принц с младенчества привык воспринимать отца только как короля, главу государства и семьи, больше абстракцию, чем живого человека. Воплощение власти, земной и божественной.

И сейчас, рассеянно молясь, принц бессознательно пытался обратиться именно к отцу, потому что привык видеть в нём того, кто всё решает и организует, исправляет и обеспечивает. К нему он взывал с требовательностью юношеского эгоизма и ему же адресовал

горькую обиду, что проблемы явно придётся решать самостоятельно.

И так до самого Диэдима Гадара толкало от раздражения и злобы к отчаянию, к расслабленному унынию, к пустоте мыслей и чувств перед лицом неодолимой угрозы. Он удивился, когда прямо посреди проезжего тракта на подъезде к границам графства его экипаж остановили вооружённые люди, но, рассмотрев и расслушав представление разъярённой охраны, принца тут же пропустили ехать дальше. Правда, в сопровождении пяти своих, ненавязчиво следующих сзади.

Так и довели поезд его высочества до самой диэдимской крепости, где оставили в покое и, наверное, вернулись на свои места.

Крепость выглядела мирно и спокойно, однако вся эта необычная ситуация заставила изнеженного «гостя» разнервничаться. Гадар был уже на взводе и надменно потребовал отвести его к сестре, со злобой глядя в пространство, мимо лиц тех, кто его внимательно слушал и потом ответил, что да, конечно отведут, и не соблаговолит ли его высочество следовать за ними.

Ярость сына короля испарилась в тот самый момент, как он увидел Ианею. Он сперва даже не узнал её в одетой очень просто женщине с грубо убранными в узел волосами. Часть прядей уже выбилась из причёски и теперь металась от малейшего ветерка, придавая Ианее вид задорный и вызывающе-легкомысленный. Воротничок рубашки если раньше и был выложен в вырезе платья, то теперь сбился и торчал как попало, лишь с одной стороны. И без перчаток и накидки. И без веера. И без зонтика. И без прислуги, следующей по пятам. Никогда прежде она не позволяла себе появиться в таком виде даже перед домочадцами.

Заглянув в глаза сестры, Гадар, конечно, не увидел, что они лишены обычной косметической отделки, зато заметил во взоре искру, живую и пылкую, которую не замечал раньше. И подумал, что сестра, конечно, девица некрасивая, зато в ней определённо есть какая-то изюминка. Какая-то изысканная прелесть. И она, оказывается, очень молода.

– Почему ты так на меня смотришь? – с лёгким раздражением осведомилась Ианея. – Что такое? Осуждаешь?

– Ты очень уж необычно выглядишь.

– Да? – Она расслабилась и свободно заулыбалась. – Как же?

– Живо.

– В самом деле? Ладно. – Принцесса оглянулась на своих людей, с которыми перед тем обсуждала что– то над огромной пергаментной картой. – Идём. Поговорим.

– Ты, как я понимаю, хочешь держать меня подальше от своих тайн, – приготовился обижаться Гадар. – Вдруг я что-нибудь не то услышу, верно?

– По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю твою истинную позицию.

– Прости?

– Думаешь, я заблуждаюсь относительно того, зачем ты сюда приехал?

– Думаю,

заблуждаешься. Естественно, Аранеф хочет, чтоб ты немедленно всё это прекратила, а я, честно говоря, мчался сюда тебя выручать.

– В самом деле? – Глаза Ианеи слегка блеснули. – Ну пойдём. Прикажу налить тебе вина, и обсудим, от чего и как будем меня спасать.

– Я думал, что… Но позволь… Ты не к осаде ли готовишься?

– А следует?

– Думаю, у Аранефа будет ещё очень много забот с Бовиасом. Пока брат ещё не заявил ему напрямик, что готов отстаивать своё регентство силой оружия, но до этого недалеко. Правда, на переговорах я не присутствовал.

– Почему?

– Потому что Аранеф предпочёл беседовать с Бовиасом без меня.

– Он держит тебя в стороне от всего сколько– нибудь важного.

– Да-да, я уже понял. Расскажи-ка, что ты затеяла. Ну хорошо, Диэдим ты захватила. Но что будешь делать, когда регент прикажет тебе его освободить?

– Он не прикажет.

– Это ещё почему?

Ианея загадочно улыбнулась, и сквозь её новое обличие проглянула она прежняя: рафинированная, изящная, идеальная во всех отношениях.

– Потому что сначала Аранефу надо стать регентом. Он пока не регент. А когда брат закончит с более важным противником, и у него дойдёт очередь до меня, обстоятельства могут сильно измениться.

– Как именно?

– Да есть тут идеи, знаешь ли…

– Ну хорошо, – сказал Гадар, поняв, что продолжать сестра не намерена. – Ты-то сама кого собираешься поддерживать?

– Никого.

– Так понимаю, ты и сама решила претендовать на регентство.

– Не снизойду, – лаконично отозвалась она и как– то даже поскучнела. – Отправляйся к Аранефу и скажи ему, что я из Диэдима не уйду. Он мне эту область обещал, и хватит придумывать отговорки. Земля требует внимания всегда, а не только тогда, когда мне придёт наконец в голову выйти замуж. Куда я, кстати, пока не собираюсь.

– Чёрта с два я поеду обратно что-то там сообщать Аранефу, – хладнокровно отозвался Гадар. – Я что, тут у вас обоих на посылках служу? Ну да, прямо!

– Не ругайся… И реши сам, чем в действительности хотел бы заняться? Если завладеть троном, так действуй. Если решил помогать кому-то из нас, так выбирай – кому.

– М-м! Стать правителем. Вот так перспектива!.. Однако, если уж начистоту: ну какой из меня король, подумай сама.

– Ох, лукавишь! Тебе, как и каждому, хотелось бы побыть на вершине, признайся.

– Отчасти, пожалуй. – Гадар не удержался, заулыбался – так провокационно и задорно смотрела на него сестра.

– Так вот об этом и надо думать. Не о том, кто будет регентом, а о том, кто будет допущен к высшему выбору. Именно об этом я и думаю сейчас. А они там пусть делят временную власть.

– Да ты вообще понимаешь, до чего может дойти делёжка?! Ведь это будет война! Уверен, Аранеф сумеет найти сторонников и соберёт армию не хуже, чем войско Овеяния. И тогда мы увидим такое, что лишит нас сна до конца жизни.