Зловещее светило
Шрифт:
МакБрайд критическим взором осмотрел обстановку. Детектив Айк Коэн оставил парочку девушек и подскочил к капитану:
— Что-нибудь стряслось, кэп?
— Стрясется. Кого-нибудь из знакомых заметил?
— Никого интересного. А вот и Мориарти.
Мориарти подошел нахмуренный и задал тот же вопрос, что и Коэн.
МакБрайд сообщил об анонимном звонке. Гюнтер и Холстейн беседовали с четырьмя прибывшими полицейскими.
— Где Шанц? — спросил МакБрайд.
— Сейчас приведу, — пообещал Мориарти, нырнул в толпу и через минуту вернулся с членом городского
Немецкий еврей Шанц выглядел как карикатурный «пивной» баварец, толстый, с мясистым загривком и свиными щеками — только что без пивной кружки. Правда, с образом не вязались круглые очки, как у ученого, и искусственная улыбка, словно сбежавшая с какого-то другого шаржа.
— О, капитан, рад, весьма рад, — приветствовал он МакБрайда, вытянув руку для пожатия.
Капитан стиснул руку Шанца, но улыбкой не ответил.
— К сожалению, не могу вас порадовать, мистер Шанц. Пикник придется прервать.
— В чем дело? — обеспокоился Шанц.
— Ожидаются неприятности, и я хотел бы их избежать.
— Но я должен выступить перед избирателями… И олдермен Беделл на подходе. — Шанц глянул на часы. — У него тоже запланирована на сегодня речь.
— К черту речи. И вашу, и Беделла. Эта предвыборная затея — лучший способ спровоцировать беспорядки.
— Капитан, я чувствую, что вы сейчас говорите со мной не от имени закона, а пытаетесь угодить моему политическому противнику.
— Не валяйте дурака! Мне недавно сообщили, что Беделла собираются устранить. Мне только этого не хватает…
Шанц приосанился и выпятил грудь:
— Задача полиции — обеспечить безопасность мирных граждан. И соблюсти их права и свободы. Вот и выполняйте свою задачу!
— Задача полиции — бороться с преступностью. Я не мастер загадки разгадывать, Шанц, я простой коп. И не напирайте на меня пузом, не спорьте попусту.
— Слушайте, — Шанц решил зайти с другой стороны, — я не могу прямо сейчас все отменить. Беделл из меня котлету сделает. Он вот-вот подъедет, поговорите с ним. Все мероприятие затеяно для того, чтобы на нем Беделл выступил.
МакБрайд в досаде хлопнул кулаком по ладони:
— Да я как раз и хочу разогнать толпу перед тем, как прибудет Беделл! Он не должен выступить.
Танец закончился, джаз-банд смолк, но музыка не прекратилась. Приближался еще какой-то оркестр, гремели трубы и барабаны. Вот уже показалась колонна машин, увешанная плакатами, превозносящими добродетели тандема Андерсона-Коннота. Дымили разноцветные факелы, седоки в голос славили своих кандидатов.
— Эт-то еще что? — покраснел Шанц.
— Помянутые вами политические противники, — пояснил МакБрайд.
Процессия остановилась, духовые грянули с новой силой, собравшиеся избиратели, разгоряченные бодрящими напитками и изрядным количеством съеденного мяса, принялись драть глотки. При звуках энергичного военного марша в толпе возникли первые признаки массовой истерии.
— Разгоните людей! — приказал МакБрайд своим людям. — Танцы кончены! — Он направился к головной машине колонны. — Проезжайте! Проезжайте немедленно!
— Брось, парень! — донеслось из машины. — Веселье только начинается. Хайрам Андерсон — следующий прокурор города! Ура-а-а!
— Ура-а-а-а! — нестройно, но громко грянула толпа сторонников.
Полетела первая бутылка, врезалась в стену, брызнула веером осколков.
— Черт побери, вы устраиваете беспорядки! — заорал МакБрайд. — Проваливайте!
Первая машина тронулась. Остальные продолжали дудеть. Некоторые пассажиры уже выскочили и принялись срывать плакаты Круга-Беделла, чьи сторонники активно против этого возражали. В воздухе замелькали кулаки. Началось настоящее народное веселье, праздник для всех и каждого, вход свободный, выход как придется. Оркестры наяривали наперегонки, подстегивая свободное волеизъявление. Визжали женщины, орали мужчины, толпа бурлила, не рассасываясь. Полицейские лупили дубинками наиболее горячие головы. Запущенный кем-то кирпич разбил ветровое стекло двигавшейся машины, попал в водителя. Автомобиль вильнул и врезался в дом.
— Дьявол… — простонал МакБрайд.
Он рванулся к оркестровой машине, пробился к ней, вскочил на подножку и вырвал из рук тромбониста его рабочий инструмент:
— Прекратить! Следующий, кто дунет, будет ночевать в каталажке!
Музыканты смолкли. Капитан соскочил и понесся к помосту, где столкнулся с олдерменом Беделлом.
— МакБрайд, что вы тут устроили? Что происходит?
— Майские праздники! — огрызнулся капитан.
— Спокойно, спокойно.
— Слушайте, Беделл. — МакБрайд подхватил олдермена под руку. — Вы, конечно, мне не друг, но я вам даю дружеский совет. Убирайтесь отсюда. Быстро в машину, дуйте домой, запритесь и не высовывайтесь. За вами охотятся.
— Охотятся? — Беделл сверлил МакБрайда буравчиками маленьких острых глазок. — Дичь крупновата.
— Не шутите с огнем. Вы в опасности.
Но Беделл оказался сильно навеселе. В таком состоянии храбрость и доблесть дают плохие советы. Хряпнул он не для забавы, а для пользы дела, для вдохновения — все знали, что особенно красноречив и находчив этот оратор именно в состоянии умеренного подпития.
— МакБрайд, у меня ответственное выступление…
МакБрайд фыркнул и вскочил на помост. Он вырвал палочку из руки дирижера, опрокинул барабан, гаркнул на музыкантов. Его подручные тем временем нейтрализовали особо активных хулиганов обеих сторон, еще раз доказав, что в такого рода споре самый весомый аргумент — полицейская дубинка. Дюжину задержанных увели в отделение. Наступила тишина.
МакБрайд снова вспрыгнул на помост, грохнул кулаком по барабану, призывая к вниманию.
— Прошу всех разойтись по домам! — выкрикнул он. — Мероприятие закончено. Сожалею, но ничего не могу сделать. Расходитесь!
Рядом с ним возникла массивная фигура олдермена.
— Леди и джентльмены, мне горько видеть, как собрание достойных граждан срывают злонамеренные действия наемников, — он кинул презрительный взгляд на МакБрайда, — лиц, стремящихся снять меня из должности. Как олдермен, я хо… Кх…