Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа
Шрифт:
Белинда и Конфетка смотрели на меня так, словно ожидали, что сейчас из моих уст посыплются перлы премудрости, как будто взмахом ржавого рыцарского меча можно воссоединить Брешущего Пса с его давно потерянным ребенком. В воздухе повеяло сентиментальностью. Если я желаю добиться благосклонности одной из этих красоток, надо устроить встречу.
Я циник. И признаю это. Мне придется помочь Брешущему Псу, чтобы потом добиться успеха у баб. Я ни в коем случае не стал бы тратить драгоценное время на это дело из каких-то чувств. Я парень крутой. Меня всякой
Надеюсь, Амато не хватит удар, когда он узнает, чем занимается его дочь.
Черт возьми, я сам не знаю, чем она занимается. Правда, не знаю. Она танцует в заведении Рислинга Гулляра. Это не значит, что она шлюха. А даже если так, это не мое дело.
Я сказал:
– Не хочу быть невежливым, ребята, но я ужасно устал. Я суетился весь день. Дамы, если вы не хотите спать, а желаете побеседовать с мистером Амато, пожалуйста. Когда пойдете в постель, проверьте, заперта ли парадная дверь. Это означает, что кто-то из вас не должен ложиться, пока мистер Амато и эти дураки, что разговаривают с Его милостью, не уйдут.
И тут Покойник показал, что, развлекая членов королевской семьи, он не забывает обо мне.
«Не беспокойся, Гаррет. Мне кажется, я не смогу отделаться от этого принца, пока он не увеличит нам сумму на расходы. Я уверен, что тогда Дин уже проснется и проводит нашего последнего гостя. Можешь немного поспать.»
Это звучало подозрительно. Покойник бывает ко мне добр, только когда он уже приготовил для меня задание. Если он хочет, чтобы я отдохнул, значит, потом он загоняет меня до смерти. Я похлопал Амато по плечу:
– Поболтай с девочками. Я поговорю с твоей дочерью.
Две минуты спустя я лежал в постели. Я погасил лампу и вырубился прежде, чем голова моя коснулась подушки.
52
Несколько дней Покойник гонял меня по делам с утра до ночи. Мне пришлось выполнять всю черную работу, которую подчиненные Тупа должны были сделать уже давно.
Правда, они на самом деле снесли все соответствующие документы в одну комнату, находящуюся в подвале Канцелярии. Просто они так и не начали просматривать эти бумаги. Так что мне пришлось разбираться в них самому, но это не всегда было возможно. Чтобы прочитать самые древние рукописи, написанные вышедшим из употребления оделльским шрифтом, мне потребовалась помощь; я все равно не понял бы эти документы, потому что язык очень изменился.
Пока я таким образом убивал дни и проводил разгульные вечера в Веселом уголке, Туп, стараясь не привлекать внимания публики, выслеживал Уинчелла. Говорили, что Тупу поручили положить конец убийствам. Также было известно, что у него это не очень получается. Масштабы происходящего преувеличивались, подробности сгущались. Общество охватывала истерия, что совершенно неправомерно, так как убийства совершаются каждый день и без всякого проклятия.
Мне кажется, Туп ошибся, когда предложил вознаграждение за поимку Уинчелла, хотя эту мысль подал Покойник. Объявление
– Скажите ему. Он меня не слушает, – жаловался Туп.
– Он разуверился в успехе?
– Еще нет. Но почти. Я понимаю, у него тоже трудности, и он не может нам помогать. Мне просто немного неприятно, как он отгораживается от всего, что не хочет слышать.
Я пожал плечами жестом умника. Принц не внушал мне доверия. Туп оправдывал его.
– У него действительно есть враги, Гаррет. Множество людей думают, что в Танфере и так все прекрасно. В основном это те, кто пострадает, если восторжествуют закон и порядок.
– Что-нибудь обязательно восторжествует: либо закон и порядок, либо что-то еще. – Признаки проявлялись все отчетливее. – Я встретил нескольких старых дам, которые призывали уничтожить все пивоварни, винные и водочные заводы.
– Старушки хватили через край.
– Я пытался им это сказать, – проговорил я. – Без пива нет цивилизации. Пиво – источник жизненных сил общества. Они не стали меня слушать.
Туп улыбнулся:
– Фанатики. Что с ними поделать? Мы получаем по пятьдесят жалоб в день на этих религиозных маньяков, последователей Миссиссы, или как их там.
Ухмылка Тупа означала, что он не верит в действительное существование старых дам, о которых я говорил. Однако они существовали. Они стояли кучкой на ступенях Канцелярии, на несколько маршей выше Брешущего Пса, на их место никто не претендовал. Они меня не беспокоили. В разумном обществе их идеи не найдут отклика.
Пока я работал в Канцелярии, я часто виделся с Амато. Брешущий Пес изменился. Прежний пыл исчез. Я поймал его в перерыве между двумя представлениями и сказал ему об этом.
– Что происходит? Что-нибудь стряслось?
– Я боюсь.
Он не стал ходить вокруг да около.
– Боишься? Ты? Брешущий Пес Амато?
– Да. Я. Никто еще не заметил, но заметит. Ты же заметил. Что тогда со мной будет?
– А в чем дело? Что случилось? Может быть, кто-то начал преследовать его по-настоящему.
– Это из-за дочки. Я вдруг стал уязвимым. Когда я ничего о ней не знал, мне было на всех наплевать.
– Тебе ничего не грозит. Вряд ли кто-нибудь знает о ее существовании. Мы неболтливы.
Я принюхался. Что такое? Ага! Амато стал не таким пахучим, как прежде.
– Да. Я тоже так думаю. Я говорю себе: те, кто знает, порядочные люди. Тогда я начинаю бояться ее.
Я поднял бровь.
– Я обошел Веселый уголок. Я понял, что она иногда бывает в заведении этого Гулляра, а то как бы он тебя нанял. Так? – Наверняка все принимали Брешущего Пса за сыщика. – Я там торчал и торчал, и наконец мне показали девушку, которую называют Сас.
– Ну и что?
– Она выглядит неплохо.