Зловещие предсказания
Шрифт:
Он пристально посмотрел на меня.
– Что ты задумала, Вайолет?
– Хочу кое-что разведать, – ответила я. – Не пора ли взять интервью у духов?
Глава 8
Арчи стоял в дверях зала и воодушевлённо раскланивался с выходящими зрителями.
– Арчи, – сказала я слащавым голосом, – не отведёшь ли нас
– Конечно, мисс, – сказал Арчи, – следуйте за мной.
– Что на тебя нашло? – шипел мне на ухо Оливер, пока мы шли за мальчишкой.
– Понятия не имею, – прошептала я.
Я читала такое в романах. А раз подействовало, то чего жаловаться.
Арчи провёл нас через несколько тяжёлых дверей и настоящий лабиринт из коридоров, что находились за кулисами театра.
– Здесь есть тихая гостиная, – сообщил он, когда мы прошли много дверей.
Он тихонько постучался, но тишина означала, что внутри никого не было.
– Комната отдыха. Сюда приводят дам, падающих в обморок.
– И часто такое бывает? – спросил Оливер.
– Ещё как, – ответил Арчи, доставая ключ и открывая комнату. – Особенно когда выступает леди Афина.
Оливер поднял брови, но я понимала, о чём говорит Арчи. Представление было пугающее, связанное с потусторонним миром. А если она предскажет что-нибудь страшное о твоём будущем? Да тут с кем угодно случится приступ. Хотя я считала это глупостью. Большинство дам не такие неженки, какими прикидываются или какими их считают.
– Спасибо, Арчи, – оглядываясь, поблагодарила я.
Комната была довольно простой, с несколькими креслами и мрачными картинами.
– То что надо. Мы посидим немного, ладно?
И совершенно откровенно – мама или другой человек из приличного общества пришли бы в ужас – я потащила Оливера в комнату и закрыла за собой дверь.
Арчи, к счастью, и бровью не повёл.
– Хорошо, мисс, – ответил он из коридора.
– По-твоему, тут обитают духи? – спросил Оливер. – Но ты говорила, что в театре ничего не ощущала?
– Духи любят укромные места, тихие, – объяснила я. – Или так, или шум начисто вышиб из меня шестое чувство.
С моими способностями многое строилось на догадках. Я о них никогда даже не заикалась, пока, слава богу, не познакомилась с Оливером.
– Но… разве они не на кладбище?
Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
– Ну помнишь, я говорила, что духи похожи на… эхо? Как рябь на воде? Иногда погибшие при трагических обстоятельствах или не закончившие какое-то дело души возвращаются на место гибели.
Говоря, я прикрыла глаза и водила пальцами по выпуклому рисунку обоев.
– Иногда они привязаны к предмету или человеку, а не к земным останкам.
– По-твоему, тут могут быть духи? – спросил он.
Я
– По-моему, стоит попробовать. Помолчи-ка минутку.
Оливер затих, и я закрыла глаза и сосредоточилась.
«Есть тут кто-нибудь?» – прошептала я.
Послышался шелест поднимающейся занавески, и подул холодный ветерок. А затем низкий надтреснутый голос, словно пластинка на фонографе.
«Ты не можешь сказать, что я виновен. Не тряси кровавыми кудрями».
Что бы это значило?
«Здравствуйте. Вы дух?»
«Да, и бестрепетный, смотрящий смело на то, чего сам чёрт не стерпит».
От этих слов по спине пробежал холодок. Но в них было что-то знакомое. Я точно их слышала раньше.
«Отчего вы бродите здесь, а не на месте своего последнего приюта?»
«Кровь проливали в стародавний век».
Я постаралась перефразировать его слова.
«Вас убили… давным-давно?»
«Да и поздней убийства совершались».
– В театре случилось несколько убийств? – удивилась я вслух. – Значит, это подходящее место для духов.
– Чтоб мне провалиться! – пробурчал Оливер.
«Дух… – попыталась спросить я, – с вами кто-нибудь ещё говорил?»
В комнате без окон прошелестел зябкий ветерок.
«Когда гробницы извергают прочь тех, кто зарыт, пусть нам кладбищем будут утробы коршунов».
«Мм, ладно», – ответила я, хотя совершенно не поняла, что это значит. Но почему всё это до боли знакомо?
Может, нужно перейти на личности?
«А медиум, леди Афина? Она с вами разговаривает? Она говорит с умершими?»
Призрачный ветер подул так сильно, что, клянусь, волосы встали дыбом.
«Сгинь! Скройся с глаз моих! Упрячься в землю!» – с яростью прогремел надтреснутый голос.
– Макбет! – неожиданно сказала я вслух, когда меня осенило. – Вы цитируете Шекспира!
Вот, оказывается, почему я узнала слова, произнесённые духом. У папы на полке стояло полное собрание сочинений Шекспира – самая большая его ценность.
А потом быстро зажала рот ладонью, потому что в театре ни в коем случае нельзя произносить слово «Макбет».
Нужно было сказать: «шотландская пьеса». На того, кто назовёт это имя, посыплются несчастья.
И вдруг всё стихло.
«Дух?» – позвала я.
Ничего. Ни Шекспира, ни зябкого ветерка.
Я открыла глаза. Оливер с ужасом смотрел на меня.