Зловещий аромат нефти
Шрифт:
– Слышишь, француз, – разбудил его Хаджи-Хаджиб, – мне в плен нельзя.
– Я понимаю, – не открывая глаз, сказал Мишель, – мне к британцам тоже не хочется. Будут расспросы. Отправят в Париж. Начнется долгое разбирательство. Может быть, и трибунал.
– И я не могу умереть, пока Артур живет.
– Ты же знаешь, у него моя сестра, – в тон ему ответил Мишель.
– Твоя сестра сейчас и моя сестра.
– Не бойся, Хаджи-Хаджиб. Сейчас европейцы смертную казнь не дают. А тебя загребут британцы, не
– Я могу сидеть у них в тюрьме всю мою жизнь. И всю мою жизнь эта змея будет жить?
– Не тревожься. Он долго не проживет. И поверь, его ждет нехорошая жизнь, – уверенно сказал Мишель.
– Нет! Я не могу позволить ему жить – Хаджи-Хаджиб замолчал.
Потом заговорил снова, каким-то глухим, очень низким голосом:
– Понимаешь, мы сейчас с тобой, как во времена наших дедов и прадедов, – воины справедливости.
Мишель понимал его чувства, но даже ему, повидавшему на свете очень многое, стало не по себе от этого голоса.
Хаджи-Хаджиб встал, направился к круглой железной двери.
– Посвети мне.
– Что ты придумал? – спросил Мишель и поднялся.
– Аллах справедлив. А мы воины справедливости. Я хорошо молился, – словно в трансе говорил он. – Аллах поможет мне открыть эту дверь. Аллах даст мне знак, когда надо будет крутить колесо в другую сторону.
Мишель хотел было улыбнуться, но он знал, что шутить с верующими фанатиками чрезвычайно опасно. На всякий случай Легионер положил правую руку на рукоятку «Пустынного Орла».
Это элементарно, и не надо разбираться в тории вероятности, чтобы догадаться, что шансы подобрать шифр с первого раза у бородача почти нулевые. А в том, что Аллах не открыл дверь, исламист может запросто обвинить его – неверного. Мол, его присутствие, его пристрастие к алкоголю не позволили Аллаху помочь им.
В левую руку Мишель взял телефон, включил фонарик.
Хаджи-Хаджиб медленно положил руки на колесо, закатил глаза, сжал железный обруч в кулаках. Рванул влево, вправо. Колесо начало вращаться вправо. Оно шло довольно тяжело.
– Если честно, теперь мы знаем точно только то, что шифр начинается с одного оборота вправо.
– Молчи. Не мешай! – страшным голосом сказал Хаджи-Хаджиб.
Мишель немного отступил. Обнял пальцами рукоятку «Пустынного Орла». Легионер был категорически против, чтобы из-за религиозных разногласий его умертвили в темном подвале.
Под ботинком Мишеля что-то слабо хрустнуло. Он нагнулся.
Он увидел плоскую пластмассовую расческу. С любопытством поднял, осветил. Расческа была перламутрово-розовая. Наверное, она сильно пострадала от боя – на расческе отсутствовало несколько зубцов. Приглядевшись, он увидел, что зубцы были выломанны не беспорядочно. «На зубочистки, что ли, ее разломали?» – подумал он.
– Эй, у вас не было боевиков, так сказать, с нестандартной
Хаджи-Хаджиб свирепо взглянул на Легионера, развернулся, сорвал с плеча автомат, передернул затвор.
– Если ты не заткнешься, я тебя пристрелю! – замогильным голосом проговорил бородач.
– Подожди, не спеши... Сейчас продолжишь... – У Мишеля сработала интуиция. – Тут что-то любопытное!
Легионер посветил на участок пола возле своих ботинок. Недостающие зубцы были разбросаны недалеко друг от друга. Это говорило о том, что все зубцы выломали примерно в одно и тоже время.
Хаджи-Хаджиб перестал ждать, подошел к двери и снова попытался крутануть колесо.
Легионер распрямился.
– Стой! Стой! – осенило Мишеля. – Сейчас! Я продиктую тебе цифры... – пересиливая свое волнение, сказал ему Легионер. – Я знаю код!
– Ты? – с глубоким сомнением сказал Хаджи-Хаджиб.
Он, конечно, верил, что Аллах должен был дать им знак. Но почему этот знак получил неверный? Из-за любопытства, которое все-таки не придушишь никаким фанатизмом, он попросил:
– Объясни.
– Я думаю, что нам дала знак женщина-заложница... – Мишель был уверен, что это его сестра, хотя женщины могли это придумать и вместе. Тем более что колесо вращалось довольно медленно, и у того, кто пытался оставить знак, было достаточно времени проследить.
– Смотри, – продолжил Легионер, – на этой перламутровой расческе только с одной стороны выломаны зубцы. Сначала выломаны три, потом пять, потом четыре, потом опять три зубца. Между выломанными зубцами всегда остается один целый – он как бы разделяет проломы, то есть показывает, когда нужно менять направление вращения.
– Ты уверен?
– Да, – твердо сказал он.
– Хорошо, – согласился Хаджи-Хаджиб. – Проверим. Но если это разгневает Аллаха...
– Не разгневает, – уверенно сказал Мишель.
Хаджи-Хаджиб снова положил руки на железное колесо двери.
– Итак, вправо три... То есть теперь два.
Хаджи-Хаджиб сделал два оборота вправо.
– Сейчас пять оборотов влево... Так... Хорошо... Четыре вправо... Великолепно... И три обратно.
Хаджи-Хаджиб выполнил все действия.
– Вот и все... – вздохнул Мишель.
Бородач налег на дверь.
– Не идет! – Хаджи-Хаджиб был в бешенстве.
– Сейчас помогу!
Мишель уперся плечом в дверь. Она стояла намертво.
– Код неверный. Заблокировалась! – Хаджи-Хаджиб, сжав автомат, разъяренно смотрел на Мишеля.
– Отойди, – проревел Мишель.
Нервы у обоих были на пределе, поэтому ни Мишель, ни тем более Хаджи-Хаджиб не отдавали себе отчета в своих действиях.
– Отойди от двери!
Хаджи-Хаджиб отступил.
Легионер взялся за колесо, потянул на себя.