Зловещий брак
Шрифт:
Я кивнула.
Мистер Круз продолжал:
— Я посещаю острова, пытаясь установить молитвенные места в главных поселениях… Конечно, это работа предварительная…
Мистер Лэтем нетерпеливо вмешался:
— Ближе к делу, мистер Круз.
— Конечно, конечно. — Священник махнул рукой в сторону лежавшего на носилках и поспешно продолжал: — Как я уже объяснил вашему… э… мистеру Ленгу, этот человек на носилках — американский джентльмен, приехавший на Сент-Энтони ежемесячным пароходом из Гренады. Вероятно, он заразился желтой лихорадкой, потому что почти сразу же заболел. Мы с женой взяли его на свое попечение в коттедж, который снимаем, и наняли местную женщину для ухода за ним. Одно время мы полагали,
Я взглянула на Дэниела. Он ткнул себе в живот пальцем и застонал.
— Кишки там у него прохудились в животе, — пояснил Дэниел.
Я кивнула и вновь посмотрела на мистера Круза, недоумевая, что же мы можем сделать для бедняги.
Мистер Лэтем быстро заговорил: вероятно, ему надоело красноречие мистера Круза.
— Миссис Круз — она опытная сиделка, понимаете? Она говорит, что эта дрянь в кишках будет разбухать и воспаляться, пока не прорвется, и тогда больной умрет. Ему нужна операция. Ему нужен специальный врач, который вскроет живот и вырежет плохую часть. Понимаете? Здесь нет врача. Единственное, где могут помочь — на Ла-Фасиль. Там есть монастырь. Монашеский орден — и монашки врачуют и присматривают за больными. Они лечат больных на нескольких островах. Хотя не знаю, используют ли там хирургию.
Мистер Лэтем продолжал говорить, затем вступил мистер Круз, но я едва слушала их, потому что теперь знала, что требовалось от нас: меня пробрал страх. Человеку на носилках, мистеру Редвингу, как его назвал священник, требовалась срочная операция. Единственным шансом на жизнь для него был остров Ла-Фа-силь, но и этот шанс был невелик. Мы знали монастырь и госпиталь при нем. Однажды мы перевозили медицинские грузы с острова Сен-Винсент, когда встал на ремонт монастырский пароход. Я не надеялась, что у них хватит умения и инструментов, чтобы удалить аппендикс, но если это не сделать — человек умрет.
Была единственная возможность доставить больного сегодня же на Ла-Фасиль, и эта возможность была, — «Кейси». Но, иди мы под парусом или под парами, нам потребуется от восьми до десяти часов, чтобы достичь острова. Вопрос состоял в том, успеем ли мы достичь его прежде, чем разразится ураган?
Мои мысли были прерваны мистером Крузом:
— …Этот английский хирург как раз совершает тур по гражданским и военным госпиталям Вест-Индии по договору с Колониальным Ведомством, чтобы проинструктировать их по новым методам. Я вижу волю Господа нашего в том, чтобы именно в этот момент мистер Кэррадайн находился в госпитале Ла-Фасиль.
Эти слова лишили меня самой веской причины для отказа от рискованного путешествия, и мой страх возрос. Дэниел стоял со сложенными на груди руками, полузакрыв глаза: вероятно, он размышлял — но я знала, что он наблюдает за мной. Это решение он не мог принять без моего согласия.
— Это опасное дело, Ленг. До урагана осталось от шести до десяти часов, а возможно, он обрушится раньше, — сказал мистер Лэтем.
— Я не могу заставить вас рисковать жизнью, — низким прерывающимся голосом заговорил священник. — Я могу только сказать, что думаю: этот человек умрет, если ему не сделать операции в ближайшие сутки. Возможно, нужно также добавить, что мистер Сэмюэл Редвиг в некотором роде бизнесмен, поскольку вкладывает время и деньги в поиск природного удобрения на наших островах. Он хорошо заплатит…
Дэниел оборвал его, резанув рукой воздух:
— Я не торгуюсь за человеческую жизнь, — почти прорычал он. — Вы все сказали, мистер викарий, теперь помолчите, пока моя женщина думает.
— Бога ради, мистер Ленг, но… простите, вы уверены, что она все поняла?
— Я уверен. —
Сама не зная почему, я направилась к носилкам. Мистер Круз удивленно взглянул на меня и отступил в сторону. Я опустилась возле носилок на колено и тут услышала, как Дэниел медленно говорит:
— Могу я оставить здесь Кейси с вами и вашей женой, до моего возвращения, мистер Круз?
Прежде чем священник ответил, я резко обернулась и громко сказала:
— Нет! Нет, Габнор. Моя не останется с этим святошей. Или оба идем на Ла-Фасиль, или оба остаемся.
Когда я поглядела вниз, то увидела, что глаза американца раскрылись шире и он внимательно смотрит на меня. Белки глаз были желтыми, в глазах стояла боль, но я увидела в них удивление и интерес. Я поняла, что он находился в сознании в течение всего разговора, что означало: он знает, что теперь его жизнь полностью зависит от моего решения.
Губы его, пересохшие и потрескавшиеся, слегка раздвинулись в подобии улыбки.
— Привет, Кейси, — хриплым шепотом сказал он.
— Почтение, мистер, — глубоким «туземным» голосом ответила я.
Мы посмотрели друг на друга. Он слегка тряхнул головой и проговорил:
— Вот такой вот небогатый выбор, маленькая леди.
Теперь было слишком поздно. В те секунды, что мы обменялись взглядом, он стал для меня не далеким, а реальным страдающим человеком. Я встала и взглянула на Дэниела:
— Моя не хотеть сидеть и смотреть, как он будет тут умирать, Габнор. Твоя женщина говорит, что нужно везти его на Ла-Фасиль.
8
Мы плыли уже полчаса. Мистер Редвинг был привязан к носилкам, а носилки были прикручены прочными веревками к крепежным брускам, которые, в свою очередь, тоже были закреплены на рубке. Эти меры безопасности доказали свою эффективность в плохую погоду, когда нам нужно было идти на всех парах.
В трюм было загружено столько камней, сколько могли успеть накидать туземные мальчишки мистера Лэтема. Нам нужен был груз для балланса. Жена мистера Круза снабдила нас настойкой опия, чтобы облегчить боль пациента. Мы запаслись мелкоколотыми дровами, чтобы быстро растопить бойлер и чтобы был пар для двигателя в случае необходимости. Ветер был попутный, но если он станет слишком силен, то нам придется полагаться на двигатель.
Идти с ветром за кормой — не легко, но за годы плавания «Кейси» стала частью нас самих. Мы изучили судно досконально, поэтому наверняка знали, на сколько дюймов поднять или опустить парус, чтобы достичь наилучшего хода. Постоянно меняющийся ветер означал постоянную работу, и большая ее часть ложилась на Дэниела, потому что я стояла у руля. Дэниел считал, что я лучше чувствую шхуну у руля, чем он, и могла выжать из «Кейси» максимальную скорость. Вероятно, в этом была доля правды.
Первые три часа мы шли почти под полным парусом, но потом ветер усилился, и мы вынуждены были свернуть главный парус, чтобы не отклониться от курса, и зажгли бойлер. Начался ливень, и я совсем промокла, поскольку стояла у руля на палубе, а не в рубке. Я сама так решила — с этого места я могла лучше слышать Дэниеля. Каждый час Дэниел сходил вниз взглянуть, все ли в порядке с мистером Редвингом. Теперь Дэниел решил сменить меня у руля.