Злой Демон Василий 4
Шрифт:
— И что нужно, чтобы научиться контролировать разум? — спросила она, посмотрев в спину Айн Ханне, идущей впереди.
— Тренироваться. Ханна ещё вчера мне внушила, что я взял у неё в долг пять золотых монет. И чем больше я пытаюсь разобраться в этом, тем больше кажется, что действительно брал. Не могу вспомнить, когда и зачем, но сам факт в памяти отложился. А ещё дар не могу контролировать и чувствую себя как рассохшаяся бочка, из которой во все стороны бьют струйки содержимого.
— Могу тебя понять, — она улыбнулась. — Тоже чувствовала себя неважно, когда сила крови просыпаться стала, а подсказать и направить было некому.
— В этом мире живёт знакомый Айн Ханны, который поможет мне мозг вправить, чтобы я окончательно с катушек не съехал.
— Подозрительно, — тихо сказала Зои, наклонившись ко мне.
— Более чем, — согласно кивнул я.
— Ты ей доверяешь? — ещё тише спросила Зои.
— Я даже не знаю, что она от меня хочет. Сначала думал, что владыкой назвали, чтобы на фанатиков выйти, которые их смерти жаждут так, что кушать не могут. Но по-моему, сами фанатики людей с горы Ракку не особо интересуют. Для них это мелкая проблема, которую можно решить походя.
— Ничего не понятно, — в итоге сказала Зои и ободряюще улыбнулась, прижавшись к моему плечу. — Но ты можешь на меня положиться. Я ведь сильнее любого существа, в котором течёт нормальная кровь. Император Илуны не в счёт, так как в нём кровь странная была.
Что касается Ханны, то вчера она наглядно показала, насколько уязвим мой разум и как легко на него можно повлиять. Чтобы продемонстрировать, внушила, что она моя старшая сестра. На этом фоне жалкий долг в пять монет просто меркнет. Я ведь в это действительно поверил. Даже вспомнил, как она меня в школу водила в младшие классы и как забирала после уроков. Чем больше я эту молодую женщину узнаю, тем больше она меня пугает. Мало того, что на неё магия не действует, так она ещё и внушить может всё что угодно. Если у людей с фиолетовыми глазами на подобное все способны, то можно понять, почему их из миров сект выгнали и почему на цепь в виде рабского клейма посадили.
— А что у нас с золотом? — спросила Зои. — У меня двадцать монет. Всегда держу при себе, на всякий случай.
— Всё в сумке осталось, — сказал я, машинально положив ладонь на кошелёк, подвязанный к поясу.
Золото я там обычно не держу, только самое важное и нужное. До этого там хранилось мрачное золото и пара кровавых камней. С большим удивлением обнаружил, что в кошеле что-то есть. Это оказался тот самый шар из вулканического стекла, что мне подарил мастер Кве. А ведь я точно помню, что убирал его в дорожную сумку ещё вчера вечером.
Мы с Зои одновременно посмотрели на Ханну, у которой через плечо висела небольшая сумка. Да и у Марака с собой была похожая. Вроде бы он срезал пару тощих кошельков с поясов бандитов, но, что было внутри, я не уточнял.
— Ну, можно разбойничать, — пожала плечами Зои. Похоже, её всё происходящее не сильно обеспокоило. Она ведь домой рвалась, хотела родных как можно быстрее увидеть, а я опять всё испортил.
— Зои, ты уверена, что на берегу реки больше никого не было? — спросил я. — Может, лохматый где-то притаился?
— Нет, — она покачала головой. — Никого вокруг, если не считать пару кроликов, одного из которых Уголёк поймала.
— Когда только успела? — я оглянулся на дикую лошадку, так и бегущую рядом с дорогой и разглядывающую равнину. Думал, что сбежит она, когда появится такая возможность.
К пшеничным полям мы добрались только к вечеру. Западная дорога там
Долгая дорога утомила, и хотелось сразу завалиться спать, но пришлось потратить час на тренировку. Ханна просто сидела напротив, сверля меня взглядом фиолетовых глаз, а я должен был сомневаться в том, что занимал у неё пять золотых монет. И это совсем непросто. Ты пытаешься внушить себе, что это обман, гипноз и иллюзия, но внутри остаётся стойкое убеждение, что деньги брал и надо бы их вернуть.
Низенькая дверь открылась, и в дом на окраине деревни вошла Зои. Поёжившись, она прошла к стопке циновок, рядом с которыми разместилось два новеньких тюфяка. От них пока ещё приятно пахло сухой соломой. На дальнем, у самой стены, уже лежала Ива, собираясь поспать.
— Темнеет долго, — сказала Зои. — Полночь близко, а небо ещё немного светлое на западе.
— В это время года здесь ночи короткие, — задумчиво сказала Ханна, глядя на Василия, уснувшего сидя напротив неё.
— Может, это из-за дара Василия, но я сейчас слышала, как тихо рычит Уголёк. Жалуется, что осталась голодной, хотя вокруг много всего вкусного. А мастер Марак рычит в ответ, обещая, что завтра достанет мяса, и нужно немного потерпеть. Брр…
Зои поёжилась и принялась стягивать сапожки.
— Завтра надо дойти до города и обязательно нанять корабль в центральные земли. Василий теряет контроль над разумом, а моих сил не хватает, чтобы помочь ему. Как только навязанное стремление его захватит, он воспримет его как данность и уже ничего нельзя будет сделать.
— А что за стремление? — негромко спросила Зои. — Что это вообще такое?
— Навязчивая идея, которая пожирает все другие мысли, не давая думать ни о чём, кроме поставленной цели. Я видела, как сильные и храбрые люди забывают о долге, о родных и возлюбленных, о клятвах и обещаниях. В их голове остаётся лишь пустота, постепенно лишая рассудка. Василий был на грани смерти, а небожители полезли к его дару, заразив глупой идеей, когда он не мог сопротивляться.
Ханна тихо проворчала ругательство.
— На центральном континенте когда-то жил мудрец, способный лечить подобные недуги. Прошло очень много лет, но есть шанс, что старик ещё жив. Или жив кто-то из его последователей.
— А какой идеей его заразили? — осторожно спросила Зои.
— Испить из источника вечной жизни. Ещё один способ лишиться рассудка. Как будто навязчивой идеи им было мало…
Мне снился странный сон, словно я попал в огромную пещеру. Стены и свод тонут в темноте, а по полу клубится серый туман, поднимаясь чуть выше щиколоток. Не покидает ощущение давящей на тебя горы. Впереди, в сером тумане, можно заметить костёр или что-то очень похожее. А ещё с той стороны доносятся непонятные звуки, словно с высоты падают горящие капли пластика. Деваться было особо некуда, поэтому пришлось идти в ту сторону.