Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
– Я удивлена, ты знаком с трудами Колченова?
– Немного.
– Динь, да у Колченова же профиль римский и губы развратного Цезаря.
– Не подходят вроде.
– Достал… Ну не могу сконцентрироваться… Слишком большое количество отвлекающих факторов.
– Тарталетки, волованчики…
– Хочешь, познакомлю с мужем Лидуни?
Доцентша кивнула в сторону заносчивого типуса.
– Теперь понятны апокалиптические настроения Лидуни. С таким дядей проведешь ночь и поверишь в
– Не смешно, – и Нинель Осиповна без сопровождения отправилась подлизываться к математическому гуру.
Создалась благоприятная ситуация для пробного зондирования.
Насытившись перед разговорно-силовой акцией, я начал выбирать достойную жертву.
Нинель Осиповна попала в дискуссионные тиски между чемпионствующим доктором в искристом блейзере и его подобострастным замом в сером двубортном костюме.
Я допил шампань, откупоренную в честь поросят.
Кто-то провозгласил тост за будущего Нобелевского лауреата.
И приступил к действиям, за которые полагаются другие, более строгие премии.
Отсечь от ученого стада наиболее перспективную, в смысле слива информации, особь не представлялось особенно сложным.
Главное – выполнить несколько предварительных условий.
Не попасть ненароком в поле зрения втянутой в ожесточенный спор Нинели Осиповны, которая напирала и словесно и физически, пытаясь довести оппонентов до фрустрации…
Наметить укромный, желательно изолированный уголок для тет-а-тета.
Я шагнул за доску, испещренную химическими, с преобладаниями кислорода и углерода, формулами.
В зале добавилось гостей и официантов.
Шампанское усугубляло броуновское движение ученого люда.
Глава 5 Острый диспут
Перемещаясь по залу в хаотичном стиле одинокой газовой молекулы, я открыл скромную дверцу служебного назначения.
Среди пылесосов для влажной уборки, допотопных швабр и пронумерованных ведер было неуютно, зато интимно.
Отдавало нашатырем, стиральными порошками да сохнущими тряпками.
Эта рабочая каморка идеально подходила в качестве допросной комнаты.
Осталось завлечь внутрь кого-нибудь поразговорчивей и с врожденной тягой к доносительству.
Вернувшись в зал, я нацелился на средней комплекции мыслителя, выводящего в одиночестве химические формулы на пластиковой доске.
– Пройдемте, – сказал я по-ментовски грубо и безапелляционно.
– Это Самсонов, это не я, – почти всхлипнул формулист и выронил фломастер.
– Надо пообщаться без свидетелей, – сказал я деловито, как опер.
– Это Самсонов…
– Не здесь, пожалуйста, – шепотом попросил я ласково,
– Понял, не мэнээс.
Естественно, втиснутый в уборочный закуток мыслитель запнулся о пылесос, уронил швабру и опрокинул пустое ведро.
– Это Самсонов…
– Об этом расскажете позже.
– Понял, не мэнээс.
– В данный момент внутренние органы интересует непорочное зачатие.
– Туфта, – мыслитель прыснул дистиллированным смехом. – Лажа!
– Вы уверены?
– А сколько мне дадут за доносительство?
– Три шелбана, две баночки, один хук – выбирай.
– Понял, не мэнээс.
Мыслитель уронил последнюю швабру и рассыпал белый порошок.
С правоохранительной точки зрения это выглядело как арест поставщика дури.
А также развертывающаяся сцена нон-стоп смахивала на вербовку сексота.
Впрочем, с определенной стороны наше уединение тянуло на извращенное свидание: двое любителей, подсевших на стиральную бяку и нашатырный спирт, ловят глюки.
– Я стесняюсь… – промямлил не-мэнээс.
– Чего?
– Стесняюсь, извините, стучать.
– К этому быстро привыкаешь.
– Правда?
– И совесть после пяти-шести кляуз совсем не шевелится.
– Понял, не мэнээс.
– В общем: все, что знаешь про непорочное зачатие, – и как можно подробнее. А то вызову сюда Алексея Николаевича.
– Не надо.
– Правильно… Ты же хочешь дожить до члена-корреспондента?
– А кто не хочет?
– Тогда полный вперед.
С той стороны двери послышалась возня, и чей-то умный затылок или не менее умный лоб вынужденно пробарабанил о филенку.
Робкое эхо прошлось по швабрам, пылесосам и бутылкам с нашатырем.
Хорошо, мне достался совсем не агрессивный слюнтяй.
– Это Самсонов… – попытался громко прошептать новообращенный стукач.
– Давай про зачатие.
– Я больше чем уверен: это биополисты изобрели дистанционный партеногенез.
– А по-русски нельзя?
– Девственное размножение, как у пчелок.
– Это что, оплодотверение без порева?
– Вроде… Облучают женский контингент стимулирующими волнами, и яйцеклетка начинает развиваться в зародыш.
– И чем их партогенез лучше сперматозоидного проникновения?
– Партеногенез.
– Какая разница… Суть в чем?
– Они могут за энный промежуток времени осчастливить энное количество продуктивноспособных особей и вывести кривую рождаемости на максимум, а это, как известно, – желание правительства и лично президента.
– Исполнение госзаказа?
– Вроде.
– А мужикам что останется?
– Умом работать.
– Ага, уже наработали.
Я поднял швабру
– Снимай брюки.