«Злой гений» Порт-Артура
Шрифт:
— Это хорошо, я вас беру себе на службу, теперь вы мои слуги, а я ваш господин. И буду защищать вас всех, и заботиться.
Фок негромко произнес ритуальную фразу, подводя черту. Теперь он обзавелся китайцами, остатками прежде большого рода, вырезанного японцами. Двумя детьми бывшего вице-губернатора, если перевести китайский чин в привычное русское понятие и пятью их родовыми слугами — преемственность поколений, наподобие английских дворецких, имела место и у китайцев. А к ним в довесок ту полусотню бывших хунхузов, что они наняли себе на службу. Вот это были конкретные бандиты, но и своего рода патриоты — каждый имел к японцам личные счеты…
—
— А генерал Стессель не будет возражать?!
Начальник штаба быстро записал в свой блокнот несколько строчек и поднял на начальника дивизии красные, как у кролика, воспаленные от хронической усталости глаза. Двое полных суток без сна — в начале подготовка, потом марш, следом растянувшийся на пятнадцать часов бой, потом хлопотливая ночь, и не менее суматошный нынешний день.
Все прекрасно понимали, что получена лишь короткая передышка. Вовремя начавшийся шторм, о котором только Фок знал заранее, потому и принял решение дать бой, дал лишь отсрочку, и нужно хорошо закопаться в землю, подготовить настоящую оборонительную линию. А еще успеть освоить трофейное вооружение, которого оказалось, к удивлению всех, неожиданно много. Когда Александр Викторович утром прочитал сводку с длинным перечнем, то у него глаза чуть ли не на лоб полезли.
— Думаю, Анатолию Михайловичу такая идея очень понравиться, ведь китайцы вправе сами выбирать — или сваливать из Квантуна, или оставаться. А раз остались, то пощады им от японцев не будет — так что свой выбор они сделали, нам только нужно их обучить, принять на довольствие, откормить, вооружить, и правильно задействовать на поле боя. Но то дело будущего — шторм стихает, осталось несколько часов до рассвета, а там будем драться снова. Идите, Павел Иванович, вам еще нужно многое успеть!
Фок отпустил начальника штаба, а сам уселся на топчан, привалившись спиной к стене. Набросил на себя сверху солдатскую шинель, стараясь не потревожить, переставшую ныть руку, и прикрыл глаза. Хоть пару часов было нужно поспать — организм уже немолодой, ему отдых потребен…
— Куда они делись, мать их в душу в два загиба?!
Фок грязно выругался, не в силах поверить собственным глазам. Впрочем, в таком же состоянии полного обалдения пребывали тысячи русских, вывалившихся на берег, куда волны выбросили новую порцию в несколько сотен утопленников в военной форме. Никто не знал, радоваться или огорчаться — огромный транспортный флот с кораблями конвоя исчез, лишь на горизонте были видны несколько жидких дымков. В обе стороны по берегу были направлены конные разъезды, но неприятеля не было, как корова языком слизнула. Только «туши» пяти транспортов были немного пододвинуты к берегу, шестое судно непонятно куда делось.
— Так это что же выходит — теперь все мои знания не нужны, раз привычный ход войны так изменился?! Вот тебе и "перезалив" матрицы вышел, сам не ожидал такого!
Фок прикусил губу, потом дернул себя за бороду — действительно, а ведь привычной истории обороны Порт-Артура теперь может и не быть. Маленькая песчинка, если считать его самого, попавшего в результате эксперимента в
ЧАСТЬ ВТОРАЯ "КВАНТУНСКИЙ ГАМБИТ" 24 апреля — 8 мая 1904 года Глава 16
— Наместнику я тебя не отдам на «съедение», пусть Алексеев только попробует снять с командования! Рапорт о сражении я немедленно напишу и отправлю Алексею Николаевичу. Победителей не судят, а ты ведь сорвал высадку десанта целой армии, нанеся японцам чудовищные потери и взяв огромные трофеи, о которых мы и помыслить не могли!
Стессель говорил горячо, блестящими глазами рассматривая полузатопленные японские транспорты, возле которых, как мыши вокруг сыра, сновали лодки и джонки. Из трюмов извлекали груды всевозможного имущества, грузили на подходившие суденышки, и те спешно отплывали к Бицзыво. Тысячи китайцев терпеливо ходили по грудь в воде, беспрерывно тыкая шестами — отлив позволил собрать множество утонувшего снаряжения и оружия, которые извлекали из ила. А вот трупов японцев практически не встречалось — человеческие тела легки, и во время шторма их либо выбросило на берег, или унесло в море.
— Я ведь сразился с японцами вопреки телеграммам Алексеева, и прямому на то запрету военного министра…
— Ты выступил к Бицзыво по моему приказу, — отрезал Стессель, — а им я как-нибудь объясню, что сдавать без боя принадлежащие Российской империи земли недопустимо! Но в следующий раз, Александр, ты хоть предупреждай меня о том, что затеял.
— Ты бы не поверил…
— Конечно, нет, сны оно дело такое, — честно признался Стессель, — оно ведь всяко разно бывает. Но ведь и не стал мешать, когда ты от Пуландяня полки к Бицзыво повел. Заподозрил просто, что дело неладно, сны ведь и вещие бывают, особенно когда ты с боем на реке Ялу угадал, да потом с ночной атакой брандеров. Так что, как только услышал, что сюда японский флот с транспортами подошел, а наместник с крейсерами в море вышел, решил к тебе отправиться. Но пришлось задержаться немного в Дальнем — там узнал результаты ночного боя, сам говорил с капитаном Елисеевым, что свои избитые миноносцы в порт привел. А теперь собственными глазами вижу, что приукрасил моряк свою атаку, заявил, что семь транспортов потопили с крейсером, да два миноносца.
— Преувеличил, — хмыкнул Фок. — Взрывов семь было, считали. Шесть транспортов потопили, только один куда-то делся — видимо в шторм на глубокое место опрокинулся. Насчет крейсера не знаю, не видел — но вполне мог до островов Эллиота, где сейчас адмирал Того тайную базу себе создал, дойти. А миноносцы маленькие, могли и затонуть — не искать же их под водою. А могли и соврать, ведь концы то в воде спрятаны.
Генералы рассмеялись, только Фок больше притворялся. Ему стало ясно, что старый приятель черпает информацию из его окружения, «стучит» кто-то. И хоть наедине они давно на «ты» были, и обращались по имени, но, видимо, более молодой Стессель, которому было всего 56 лет, прятал за спиной не кукиш, а камень, и тяжелый. И ведь хитрый гад — не вмешивался и ждал каковы итоги будут. Если бы японцы отряд разбили, то Стессель-душка Фока немедленно от должности отрешил, а в случае победы и сам на «коне» бы оказался — недаром про свой приказ заявил.