Злой

Тирманд Леопольд

— Правильно. Вы, наверное, услышали это от них? — Калодонт указал на детей, которые в тот момент отчаянно ссорились между собой.

— Возможно. А что ещё?

— Я познакомился с паном в котелке.

— Кто он?

— Союзник.

— Как его зовут?

— Не знаю… — Калодонт немного смутился.

— Очень хорошо, — похвалил человек в тёмных очках. — Вы неоценимый соратник. Ещё что?

— Марта… Её, наверное, схватили!

Человек в тёмных очках встал, снова сел, повернулся к Калодонту и взял его за плечо.

— Как? —

почти крикнул он.

— А так, — довольно сердито ответил Калодонт. — Вчера утром она поехала на толчок — и до сих пор не вернулась. Пани Маевская уже заявила в милицию.

— Пан Юлиуш, — проговорил человек в тёмных очках тихо, но с явным волнением. — Дела у нас неважные. Здесь минуту назад я убедился, как неправильно меня понимают, как превратно истолковывают то, что я делаю. А теперь ещё Марта…

Он встал и собрался уходить. Калодонт схватил его за пиджак.

— Садись, шеф, — проговорил он с дружеским укором. — Хоть я и плохой сотрудник, но… — Калодонт заколебался. «Как ему объяснить? — растерянно думал он, — ведь они соперники».

— Во всяком случае, у меня есть интересные сведения, — сказал он осторожно, — я знаю, кто написал о вас статью, и вхож к этому человеку.

— Но статья… — начал человек в тёмных очках.

— Нет, — возразил Калодонт, — всё сложилось совсем иначе. Сегодня ночью я узнал… — И он рассказал, что было на самом деле.

— Откуда вы всё это знаете? — спросил человек в тёмных очках, когда Калодонт умолк. — От кого? Кто вам рассказал?

Калодонт концом своей палки рисовал на песке какие-то зигзаги.

— Доктор Гальский, — сказал он, внезапно решившись. — Я не уверен, знаете ли вы такого?

— Знаю, — ответил его собеседник голосом, в котором звенел металл. — Как вы на него вышли?

— Он ночевал у меня сегодня, — сообщил Калодонт. — Я зашёл к нему, разыскивая Марту. — Наступила тишина, в которой было что-то недосказанное. — Гальский очень хочет с вами поговорить, — в отчаянии сказал Калодонт. — Не знаю, как вы…

— Так вы говорили ему обо мне? — неожиданный гнев задрожал в голосе человека в тёмных очках. — Пан Калодонт…

В воздухе повисла угроза.

— Нет, — тихо, но безбоязненно ответил Калодонт; он знал, какой огонь сейчас пылает за тёмными очками, но почему-то не испугался, — это он всё время говорил о вас. Считает, что вы спасли ему жизнь. Боготворит вас. Твердит, что должен сказать вам нечто очень важное. Мечтает встретиться с вами. Я знаю, что это удивительно, но, тем не менее, правда…

И снова полная недомолвок тишина повисла над их скамьёй, как над островком молчания посреди шумного океана детворы.

— Прошу вас, согласитесь на встречу, — почти умоляюще сказал Калодонт.

— Хорошо, — спокойно и мягко ответил человек в тёмных очках, — вечером я с ним поговорю. Он, кажется, только что Поправился после тяжёлой болезни?

— Да, — прошептал Калодонт, с благодарностью глядя в тёмно-зелёные стёкла, — это так. — Ему хотелось сказать ещё много тёплых

слов, но человек в очках встал и перебил его:

— Теперь нужно разыскать ту девушку, — бросил он и ушёл, не попрощавшись, быстрыми шагами. Калодонт успел всё же заметить, как он деликатным, осторожным движением обошёл ребёнка, бежавшего не глядя прямо ему под ноги.

Ежи Метеор вышел из подъезда своего дома после бессонной ночи: в ночном кошмаре перед ним мелькали лица Мериноса, Вильги и его собственное. На уличных столбах розовели большие афиши, угловатыми огромными чёрными буквами извещавшие о футбольном матче между Польшей и Венгрией. Перед афишами толпились люди, изучая и по нескольку раз перечитывая все подробности; пробегая глазами текст сообщения, болельщики от волнения кусали себе губы. Стоило только взглянуть на эту картину, чтобы сразу понять: золотое видение — билет на этот матч — для некоторых заслонит на несколько ближайших дней всё — семью и работу, плохое самочувствие и любовные заботы.

На углу Маршалковской Метеор взял такси, доехал до Краковского Предместья и вышел возле Академии наук. Неторопливым шагом он направился на улицу Коперника и через несколько минут был уже перед домом Центрального Совета профсоюзов.

Метеор бросил сердитый взгляд на отлитую из бронзы эмблему учреждения — герб труда, обрамлённый колосьями молот, вошёл в дверь и очутился в большом, светлом, очень чистом холле. У самой лестницы виднелась кабинка швейцара с надписью «Справочное бюро». Слева на стене Метеор заметил большой указатель отделов, который стал тщательно изучать. С самого начала он решил, что при выполнении возложенной на него миссии будет избегать лишних разговоров. Однако швейцар издавна почему-то презирал написанное на бумаге, считая своей святой обязанностью помогать каждому, кто наверняка запутается в лабиринте ориентировочного указателя, и потому вышел из кабинки и приблизился к Метеору.

— Что вы ищете, гражданин? — вежливо спросил он.

Это был невысокий симпатичный старичок с голубыми глазами и жидкими седыми волосами. Борт его пиджака украшали колодки и значки.

— Уже нашёл, — заверил его Метеор, хотя ещё ничего не нашёл, — благодарю!

— А какой вам нужен отдел? — настаивал вежливый швейцар.

— Отдел труда и зарплаты, — сказал Метеор, чтобы отвязаться; он искал отдел зрелищ и представлений и именно сейчас заметил его в море названий на указателе.

— Второй этаж, — обрадовался швейцар. — Вот видите, зачем мучиться самому, если я всё могу рассказать.

— Спасибо, — вежливо ответил Метеор. — А лифт у вас есть?

— Есть, — удивился швейцар. — Налево.

Метеор грациозно поклонился и направился к лифту: отдел зрелищ и представлений находился на пятом этаже.

— Гражданин, — услышал он позади себя, — одну минутку! — Швейцар бежал за ним.

«С лифтом, наверное, была ошибка», — подумал Метеор и сказал, любезно улыбаясь: