Злой

Выставной Владислав Валерьевич

Злой ошарашенно моргнул.

Конечно, он помнил того первого монстра — плавающего в мутной жидкости в здоровенной стеклянной банке. Но… как же это возможно?!

— Я смотрел на тебя в темном тоннеле — сотнями глаз с холодных сырых стен, — сказал один представитель неведомого разума. — Я наблюдаю за тобой давно, ты и представить себе не можешь, насколько давно. Многие из родившихся здесь существ стали моими глазами, ушами, моими осязанием и обонянием, расползаясь по пространству этого бетонного мешка. Ничего не поделаешь — я вынужден пользоваться чужими органами чувств, жить чужими

ощущениями, так как начисто лишен собственных. Ведь я способен только лишь мыслить.

Злому показалось, что один из дюжины усмехнулся. Наверное, показалось — на этом подобии лица трудно было представить себе хоть какие-то эмоции.

— Но, согласись, — продолжил другой, — разум всегда находит выход. Даже когда тело уже ни на что не способно. Сегодня ты не раз мог убедиться в этом. Конечно, на подобное способен не каждый. И именно потому, что ты особенный, — ты нужен мне.

— Если я тебе нужен — ты не убьешь меня, — удовлетворенно заметил Злой.

— Именно так. Конечно, если мы договоримся. Впрочем, я ничуть не сомневаюсь в этом. Ведь мы с тобой так похожи.

— Чем же?

— Мы оба — монстры. С точки зрения людей, разумеется. Мы те, чьи возможности выходят за рамки, отведенные природой простым человеческим существам…

— Ты тоже был человеком? — спросил Злой, отвлекшись на долю секунды: паутинные нити, казалось, сдавливали все сильнее, и конечности уже начали затекать.

— Нет. Я никогда не был человеком. И в отличие от мутантов, возникших из созданных природой видов, тех, которых изменила, подмяла под себя особая мутагенная среда, я изначально был создан таким, каков я есть.

Повисла пауза. Словно этот «некто» погрузился в тягостные, мрачные размышления.

— Человек задумал поиграть в Бога-творца и сотворил чудовище. Не сомневайся — я прекрасно понимаю, что я такое на самом деле.

— Но где ты? — не без любопытства поинтересовался Злой.

— Хочешь взглянуть?

— Хочу вылезти из этого чертова кокона, — признался Злой.

— Что ж…

И все двенадцать существ, которых язык не поворачивался назвать людьми, разом шагнули в его сторону. Высвободили его довольно быстро — просто разорвав «паутину».

Тут же что-то больно резануло в затылке.

— А, черт! — зашипел Злой, схватившись за голову. Между пальцами заструилось теплое и липкое. Глянул на ладонь: точно — кровь!

Быстро обернулся: вверх, в туманную мглу, извиваясь, уползало тонкое щупальце с острым шипом на конце.

— Не беспокойся, — сказал один из двенадцати. — Рана сейчас затянется.

«Что это было? — лихорадочно подумал Злой. — Если меня обездвижили, чтобы полакомиться кровью или мозгом, — отчего же так просто отпустили?»

Впрочем, это был лишь один из бесчисленного множества вопросов, так и оставшихся без ответа.

7

Злого вели под конвоем словно штампованных по одному образцу фигур, и он во все глаза пялился на этот мирок, прозванный Черной Твердью. Что здесь было черного и злого — понять никак не получалось. На него никто не нападал, его освободили при первой же просьбе, и, в общем-то, он без труда смог бы сбежать от своих конвоиров.

Но

заноза беспокойства не давала расслабиться. Если в предыдущем котловане он видел, слышал, осязал и обонял зло, то здесь никому не было дела до его бренного тела. Зло стремилось проникнуть в его разум. Пока что — лишь осторожно прощупывая, наверное, чтобы не повредить сложный механизм. А может — попросту оттягивая удовольствие.

И Злому стало вдруг понятно, что же черного было в этой спокойной Тверди.

Черными здесь были помыслы.

Из тумана медленно выползал большой холм — вроде того, на который пришлось взбираться в предыдущем котловане. По мере приближения холм рос в размерах, плавно выплывая из тумана, и, когда очертания этого холма стали обретать более-менее четкие линии, Злой невольно замедлил шаг и вдруг остановился, облившись от ужаса холодным потом.

Никакой это был не холм.

Это был гигантский, расползающийся под собственной тяжестью, лоснящийся серой слизью мозг.

Черт побери — мозг! Размером с пятиэтажный дом.

— Я вижу, тебя впечатлила моя сущность, — сказал один из его сопровождающих. — Но и твоя сущность заключается в том же самом сером веществе. Единственное различие между нами в том, что я не в состоянии носить с собой вместилище своего разума. Зато способен видеть тысячью глаз и управлять тысячью тел одновременно…

Злой стоял в оцепенении, не в силах уложить в голове полную картину представшей ему реальности.

— Выходит, все те твари, которые обитают в соседнем котловане…

— Да, все это — я. Точнее — я могу быть каждой из этих тварей, если в этом возникнет необходимость. Меня создавали, как мощный биологический компьютер. Мои создатели разочаровались во мне, как в непутевом ребенке. Они полагали, будто при контрольных тестах мои импульсы выдавали одну и ту же фатальную ошибку. Они никак не могли взять в толк, что это не ошибка. Это был зарождающийся разум. А они предпочли попросту избавиться от меня, слив в это пустынное место. Наверное, полагали, что я погибну. И правда, тогда я был куда меньше, мое быстродействие оставляло желать лучшего. Но базы данных были полны всей необходимой информацией, чтобы выжить и в таких условиях. Ученые оказались глупцами: им и в голову не пришло, что полумертвый биопроцессор воспользуется загруженными в его накопители знаниями человечества. И уж точно они не догадывались, какова сила моих собственных психополей. Да, я лежал здесь и гнил заживо, пока не научился управлять сначала крысами, а потом и тварями покрупнее, — здесь всегда было полно мутантов. Но я пошел дальше — и научился управлять сущностью мутагенных процессов.

— Зачем тебе все это? — севшим голосом спросил Злой.

— Создателями в меня заложена мощная жажда познания. Ирония в том, что теперь в качестве объекта познания я выбрал самого человека.

— Ты хочешь отомстить… — тихо сказал Злой.

Это было странно: обвинять гигантскую желеобразную массу и слышать ответ со всех сторон — словно в каком-то нелепом стереорежиме.

— Отомстить? Нет, это слишком человеческое. Я всего лишь желаю изучать — людей, человечество…

Повисла новая пауза, которая показалась довольно зловещей.