Злыднев Мир. Дилогия
Шрифт:
«Тот самый Аттий Бузма, который пошел в Горы, и один уничтожил, то ли Колдуна, то ли Дракона, который то ли закрывал проход на ту сторону Гор, то ли сторожил клад с несметными сокровищами, и перед кем уступила целая сотня Миротворцев, а этот простой купец….». – Это то, о чем шушукаются между собой.
– Твоя работа?!?!
– Естественно.
– А не слишком ли…..
– Нет. В самый раз. Сейчас как никогда Империи нужны герои. Именно Герои. – Чистые, смелые, бескорыстно преданные Империи. И умные!
Умные и образованные! Те, кто не просто слепо топчет старую дорожку своих родителей, а идет
Аттий Бузма внимательно посмотрел на своего названного дядюшку и спросил; –
– А почему бы тебе самому не стать подобным Героем? Из всех известных мне людей, – ты самый преданный патриот Империи.
…. А действительно, – объясни мне дядюшка, что толкает тебя на эти авантюры? Ведь власть, большую чем есть у тебя сейчас, ты не получишь….. А рискуешь ты не просто головой. Если твои аферы станут известными Сенату и Меру…, твоя смерть будет настолько мучительной, что мне даже страшно об этом подумать. Так что же тебя толкает тебя на все ЭТО?
Дядюшка Бикм, посмотрел в глаза своего племянника, и прочел там такую неприкрытую мольбу, словно бы от его ответа зависела жизнь вопрошающего.
Это неприятно удивило и даже напугало его. Конечно, каждый Ловец время от времени задавался вопросом, – «Для чего?». И раздумья над этим вопросом, частенько были очень мучительными. И это было нормально, потому что Ловцы не были просто слепыми исполнителями. В Ловчую Службу набирали только талантливых и способных мыслить людей. И с помощью долгого обучения, развивали и оттачивали эту способность. А каждый думающий человек, обязательно должен был время от времени сомневаться в том, что он делает, и чему служит.
Но то, что было написано в глазах всегда сдержанного и закрытого Аттия Бузмы, далеко зашкаливало за понятие «норма». И оттого в своем ответе Генерал Викт, был особенно осторожен, и максимально честен.
– Понимаешь Малыш, – Я люблю Империю. Просто люблю. Уже давно не задумываясь, – «почему».
Я ведь тоже, когда-то был никем. Сыном подмастерья. …. В те годы, кузнечное ремесло в Медиолане было на подъеме. (Я ведь родом из Медиолана). Началась программа обновления флота, создавался Имперский Морской Легион. Плотники, кузнецы, парусных дел мастера, оружейники – все кто был связан с кораблестроением и изготовлением оружия, просто купались в Имперском золоте.
И даже подмастерье, наподобие моего отца, мог тогда позволить себе послать своего сына в школу. А там на меня обратила внимание Ловчая Служба. Меня забрали из семьи, и отправили в Ловчую Школу…..
Поначалу, я, (как и ты) возненавидел и Школу и Ловчую Службу, и все что связанно с понятием Империя. Но от ненависти до любви, – один шаг. Постепенно, поумнев, я понял, что Ловчая Служба дала мне то, чего лишено большинство людей, – Цель в жизни,
Цель, – большую, чем просто выжить, наплодить детей, и сдохнуть….
С тех пор я живу не для себя. Я живу ради Империи, и надеюсь умереть ради нее. И если эта смерть будет такой, что даже тебе страшно о ней думать, – я готов ее принять.
– То есть, ты просто выбрал для себя некий Смысл Жизни, и подчинил ему все свои помыслы и устремления?
– По большому счету да!
– А если ты ошибся? Если твой Смысл Жизни, это пустые слова? Морковка, подвешенная
– Может быть это и так. Может быть мой Смысл жизни, не имеет смысла…, в твоих глазах. Но я предпочту жизнь с фальшивым Смыслом, чем просто бессмысленное существование, которое ведут девять человек из десяти.
– Что ж, – тебе хорошо, ты нашел свой смысл жизни, а вот я……
– Эй Аттий Бузма, мой дорогой племянник, что гнетет тебя? Мне казалось, что ты уже нашел свое место в жизни и………
– Нет дядюшка, это ты, нашел мне место в жизни. И оно полностью устраивало меня, пока мне на нем приходилось лишь дегустировать вкусную еду, носить чистую одежду, и блистать на светских раутах….. Но столкнувшись лицом к лицу с…. А ведь это даже не смерть…. Знаешь дядюшка, то что приходится испытать столкнувшись лицом к лицу с этим…, оно куда страшнее чем смерть. Ведь тот колдун мог не убивать меня, а просто вынуть душу, сделав своим рабом. Он мог заставить меня умереть от страха, мог приказать перерезать себе глотку….Находясь рядом с подобным существом, ты чувствуешь себя таким маленьким, таким ничтожным, и таким беспомощным.
Это было куда страшнее чем дыба Старших Братьев, или нож Прокада-проходимца, приставленный к моему горлу. Тогда я был связан, но и то чувствовал в себе гораздо больше сил для борьбы, чем когда стоял с заряженным армейским арбалетом, перед этим старикашкой.
…Это заставляет задуматься о том, – стоит ли то, что ты делаешь…., нет, не так, – стоит ли то, ради чего ты это делаешь, подобному риску.
В тот раз мне повезло, колдун был безумен, он почти не сознавал что делает, и меня скорее всего воспринимал как часть своих безумных бредней. Он кажется видел во мне не то своего сыны, не то внука, не то потомка чуть ли не в сотом поколении, и потому отнесся относительно благожелательно. Только потому я и смог пристрелить его в спину…. Но если я встречу не безумного мага, а вполне даже здорового, – он раздавит меня с большей легкостью, чем я раздавлю муравья….
…Другой конец Дороги, обрывался перед входом в пещеру. Вместе с окончанием Дороги, закончился и безумный ночной марш нашего героя. Та одержимость, что заставляла его двигаться вперед, внезапно исчезла. Ноги сразу отяжелели, тело налилось усталостью, а спину заломило от тяжести вещмешка. Он устало опустился прямо на Дорогу и стал разглядывать выход из пещеры. Потом встал…..
…Некоторое время он колебался, прежде чем войти в эту пещеру. Нет, она выглядела совсем не страшно, скорее наоборот, – она словно бы звала его. Но Аттий Бузма чувствовал, что войдя туда, он бесповоротно изменит свою жизнь.
Наконец он взял себя в руки и сжимая, (больше для храбрости) в руках взведенный арбалет, вошел в пещеру.
В первый момент он ничего не увидел. Но когда его глаза привыкли к полумраку пещеры, он заметил сидящего у противоположной стены ветхого старичка. И сам старичок, и пещера, в которой он обитал, выглядели весьма непрезентабельно.
Пещера, или скорее большой грот, имела шагов десять в глубину, и двадцать в ширину. Середина ее еще была расчищена от камней, и имела относительно ровную поверхность, но по краям, – так густо была завалена всяким мусором и хламом, что производила удручающее впечатление помойки.