Злыднев Мир.

Чекрыгин Егор

– Это как же?

– Просто в один прекрасный миг, примерно четыре года назад, – я вдруг очутился посреди леса, ни помня ни кто я, ни как сюда попал.

– И что…..?

Да ничего. Просто когда я вышел к людям, оказалось что у меня есть определенные способности.

– Какие?

– Я могу делать вещи такими, какими хочу их видеть. Например, – грязную воду сделать чистой, а совсем поганую еду…., менее поганой едой.

Или например, я слушаю твою речь, и понимаю, что помирать ты не собираешься, а просто давишь на жалость, пытаясь

выведать у меня как можно больше сведений.

И кстати, – я чувствую, что если бы у тебя было чуть побольше силенок, – ты бы их из меня не жалостью бы выдавливал, а силой выбивал.

– Так ты значит маг?!

– Мне это часто говорили. Но я не знаю, что это такое.

– Ну конечно, – не знаешь. Неохота небось на костер попадать, вот под дурика и косишь! И как это тебя сволочь раньше не убили? Эх, попался бы ты мне пару недель назад, когда у меня еще силы были….

– За что ты и все остальные, так ненавидите магов?

– А то ты сам сволочь не знаешь!!!!!

– Хочешь верь, хочешь нет, – но я действительно этого не знаю. Я ведь даже толком не знаю, чем они отличаются от обычных людей. И что натворили. Все кого я пытался об этом спросить, обычно или просто ругались, или пытались меня убить.

– А про то как вы пытались поработить человечество, как войну развязали, а сколько народу угрохали, и вообще….

– Знаешь…. друг, – я сейчас почувствовал, что это говорил не ты, а…., как будто бы кто-то другой. Кто-то, очень испуганный и жалкий вложил в тебя эти слова. Лучше скажи за что ты, именно Ты, так ненавидишь магов.

– Да за что?… ну, – сволочи вы все. Вот за что, а так что бы конкретно…. – (Ни одной подходящей причины в голову не лезло, поскольку за всю свою сознательную жизнь, (то есть ту, – которую он помнил), он ни одного мага не встречал). Просто в последнее время, – ненавидеть магов стало хорошим тоном, и доброй традицией. Их объявили главным Злом, и сваливали ответственность за все свои несчастья и прегрешения. Но лично Седому, предъявить им было нечего….– Да как это нечего?!?! – оборвал он сам себя. – А как же молния, что угодила мне по темечку, и лишила памяти. Это вам что, – хрен собачий?

– Да вы сволочи, мне в башку свою молнию запустили. Я с тех пор, про прошлую свою жизнь, ни рожна вспомнить не могу, – с гордостью, что может уесть оппонента, сказал Седой.

– Но на твоем теле много шрамов от старых ран, – возразил Старик, – это тоже маги поработали? Или все-таки люди?

– Ну, в основном-то люди, – сказал Седой, про себя подумав, – «Как и когда он в эдакой темноте умудрился мои шрамы разглядеть». – И что с того?

– Но если ты ненавидишь магов, за одну единственную свою рану, то как же ты должен ненавидеть все человечество, за все остальные….

– Ты мне Старик опять пытаешься мозги вкручивать. За те раны, которые мне люди нанесли, тоже на вас магах вина лежит, поскольку делали они это только по вашей указке. – Тут конечно герой наш малость приврал, забыв, что Старик, как и он умеет чувствовать ложь.

–

Врешь, – устало и с каким-то снисхождением произнес Старик. – Врешь, потому что та правда которую тебе вложили в голову, куда удобнее и проще, чем правда до которой приходится додумываться самому. Ты так старательно помнишь зло, что забываешь добро, – или это не маги, как минимум трижды спасали твою жизнь?

– Да с чего ты это решил?

– Просто знаю. – Как? – Мне и самому не понятно. Но когда я лечил твои раны, (это был третий раз, когда маги тебя спасли), то разглядел в твоем теле, следы еще как минимум двух подобных вмешательств. Значит маги тебя и раньше лечили.

– Да откуда тебе это знать, если я и сам этого не помню? – произнес обалдевший от такого поворота беседы Седой. Не зная, чему приписать подобное заявление, – бесконечной наглости говорившего, либо его великой крутизне. – А что ты еще про меня вызнал?

– Да не беспокойся. – Ничего такого особенного я про тебя не узнал. Только то что ты солдат со стажем, и много раз был ранен. Но кого этим нынче удивишь? Так что не пугайся.

Да не про испуг дело. Просто, я ведь тоже, вроде как проснулся однажды, и ничего про себя не помню. Так одни обрывки какие-то. Я вот и подумал, может ты надо мной какое-нибудь чудо сотворишь, и я все вспомню.

(Тут Автор, вынужден принести своему читателю, что-то вроде извинения за повторное использования одного и того же, весьма пошлого трюка. Естественно имеется в виду эта самая, воспетая во множестве сериалов, амнезия.

И хоть, один раз я уже доказал, что сей поворот сюжета, вполне уместен не только в тупых любовных сериалах, но и в нашей реально-пацанской, жестокой, кровавой и оттого особенно жизненной саге, но…, присущие мне с детства честность и порядочность тычут мне в глаза своими заскорузлыми пальцами, пытаясь вызвать слезы раскаяния за подобный поворот событий.

Впрочем, – причины этой второй амнезии, – имеют вполне законное, я бы сказал, – клиническое основание, поскольку вызваны…, событиями про которые мы до срока помолчим, дабы сгустить интригу и навести тень на плетень. Для этих же целей, укажу, что это отнюдь не последняя амнезия в нашей повести, их планируется как минимум пятнадцать-двадцать. (У автора, с прошлого раза, когда он вручную переписывал Войну и Мир, остался изрядный запас этих самых амнезий, так как Толстой не догадался наградить ими кого-нибудь из своих героев)).

– Нет, извини друг, – с горькой усмешкой сказал ему Старик. – Но если бы я мог сотворить такое чудо, я бы первым делом сотворил его с собой. Я могу прочитать когда ты врешь, или говоришь правду, я могу исцелить твои телесные раны, и даже превратить то дерьмо, что нам подают в качестве еды, в более менее приемлемую пищу. Но лезть в твой разум, и что-то там делать, это не в моих силах. Извини! – повторил он.

– Вот вечно вы маги так, – прикидываетесь добренькими, а как до дела доходит….., – высказав это, наш герой обиженно замолчал.