Злые игры. Книга 3
Шрифт:
Она получила огромное удовольствие при виде того, как цвет лица Фредди мгновенно сменился с бледного на весьма непривлекательный оттенок багрово-красного.
Перед самым отъездом она позвонила Георгине:
— Прости, я совершенно об этом не подумала. Ты же ведь можешь поехать со мной. Хочешь?
— Ой… нет, — ответила Георгина. — Пожалуй, нет. Я ведь могу там столкнуться с Кендриком. Да и потом, Джорджу что-то опять нездоровится. В четверг повезу его на консультацию к специалистам.
— Джорджи,
— Я стараюсь, — грустно сказала Георгина.
Прилетев в аэропорт Кеннеди, она пробежала взглядом по барьеру, за которым дожидались встречающие, высматривая Хадсона. Но его не было. Шарлотта вздохнула: она чувствовала себя очень усталой.
Отвернувшись, она стала продираться через толпу в ту сторону, где была стоянка такси, и тут услышала, как кто-то окликает ее по имени:
— Здравствуй, Шарлотта!
Это был Гейб.
Он довольно быстро домчал ее до города на своем двухместном «мерседесе». По дороге Шарлотта молчала; молчал и он, если не считать лаконичного сообщения: он услышал о ее предстоящем приезде от своего отца и сказал Хадсону, что встретит ее сам. Фред и Бетси ждут ее только завтра утром. Вид у Гейба был весьма свирепый, к Шарлотте он даже не прикоснулся.
Когда они подъехали к Греймерси-парк, он поставил «мерседес» на стоянку и произнес:
— Я бы хотел, чтобы ты поднялась ко мне домой.
— Зачем? — спросила Шарлотта. Она понимала, что вопрос самый дурацкий, но все ее мысли были заняты тем, чтобы в голосе не проскочили командные нотки.
— Чтобы я мог переспать с тобой, дура, — ответил Гейб.
— А-а, — протянула Шарлотта. — Ну, тогда пошли. — Последняя фраза далась ей немного легче.
Секс с Гейбом сильно отличался от секса со всеми другими, кого она знала. Так она ему и сказала, когда они лежали потом, несколько отстранившись друг от друга, только держась за руки и изредка целуясь.
— Не то чтобы у меня был такой уж колоссальный опыт, — поспешно добавила она.
— А чем именно отличается? — поинтересовался он. По голосу чувствовалось, что он весьма доволен собой.
— Не знаю… трудно сказать. Он какой-то… очень целеустремленный. Ей часто приходила в голову эта мысль: когда Гейб поворачивался к ней (сняв перед этим часы), то выражение у него бывало в точности такое же, как когда он набрасывался на свой компьютер; в такие моменты на лице у него была написана какая-то свирепая, почти яростная целеустремленность, глаза загорались и темнели, начинали смотреть пристально, испытующе, — чувствовалось, что он твердо знает, чего он хочет, что и зачем делает.
— Ну, ты бы ведь не хотела, чтобы я в этот момент думал о чем-то другом? Например, о работе, а? — Он вдруг рассмеялся. Смеялся он нечасто; как ни странно, но Шарлотте нравилась в нем эта его особенность, она как-то прибавляла целостности его натуре. Шарлотта тоже улыбнулась.
— Нет, конечно
— Да, Шарлотта?
— Гейб, извини, если я… ну, если…
— О господи. — Голос у него был искренне удивленный. — О чем ты? Что ты хочешь сказать?
— Если я… ну, иногда немного как будто командую. Я постараюсь в будущем… быть попроще, поуступчивее.
— Шарлотта, — проговорил Гейб, — вот чего я действительно терпеть не могу, так это простых и уступчивых женщин. Почему я в тебя влюбился, как ты думаешь? Да только потому, что ты такая чертовски своенравная, вот почему.
— А-а, — кротко ответила Шарлотта.
Фред III стал вдруг выглядеть совсем стариком, хрупким и слабым. «По-видимому, это из-за опасения потерять Бетси», — подумала Шарлотта. Сама же Бетси выглядела сейчас гораздо лучше его: к ней почти вернулся прежний цвет лица, и всякий раз, когда заходила сестра, чтобы проверить у нее пульс, давление, осмотреть ноги или поглядеть, как заживают ссадины и шишки на голове (она сильно ударилась, когда упала), всякий раз при виде сестры в глазах Бетси загорался боевой огонек; из всех этих наблюдений Шарлотта сделала для себя вывод, что бабушка чувствует себя лучше и что моральный дух у нее крепче, чем можно было бы предполагать.
Бабушка проводила дни главным образом в солярии: читала, разговаривала с Фредом или вышивала. Шарлотте она очень обрадовалась, сказала, что та прекрасно выглядит, только немного похудела.
— Пока ты здесь, дорогая, мы тебя подкормим.
— Как банк? — спросил ее за обедом Фред. — Все хорошо? С Дрю поладила или как? Этой осенью заберу тебя назад в Нью-Йорк.
— Ты это говоришь уже с весны, — заметила Шарлотта.
Фред сверкнул на нее глазами и налил себе виски.
После обеда Бетси отослала Фреда подремать.
— Несчастье, которое со мной случилось, подкосило его, дорогая, — сказала она, — и, должна тебе честно признаться, я стала от него уставать. Он все время чем-нибудь недоволен. По-моему, было бы гораздо лучше, если бы он ездил в банк хотя бы пару раз в неделю. Но он и слышать об этом не хочет.
После ужина, пока сестра устраивала Бетси на ночь, Фред налил себе и Шарлотте по рюмке арманьяка и закурил сигару.
— Очень она плоха, — сказал он. — Я сильно переживаю за нее. Конечно, мне скучно без банка и хотелось бы наезжать туда хотя бы пару раз в неделю. Но я не могу оставлять ее одну. Во всяком случае, не сейчас. Я ей нужен, ей нравится, что я здесь.
К концу своего пребывания Шарлотта сумела организовать компромисс: с начала октября Фред снова станет два дня в неделю проводить в банке.
— Надо мне навести там порядок, — мрачно проговорил он. — Обязательно надо. Я не вечен. А банк в трудном положении. Надо установить такой порядок, чтобы банк мог функционировать успешно до тех пор, пока ты и Фредди не сможете его возглавить.