Злые вихри
Шрифт:
Со всхъ ногъ кинулась Саша въ «лютшія» комнаты и была вознаграждена за вс терзанія. Она прямо очутилась передъ Ниной, только что умывшейся и расчесывавшей свои великолпные, блдные и блестящіе какъ шелкъ волосы. Саша не только на-яву, но и во сн никогда не видала такихъ волосъ, такихъ синихъ глазъ, такого хорошенькаго, ласковаго лица и такихъ нжныхъ ручекъ, какъ у этой барышни. Она остановилась совсмъ очарованная и стояла, блаженно улыбаясь во весь ротъ, показывая вс свои блые, еще деревенскіе зубы.
Черезъ дв-три минуты она влетла въ кухню и,
– - Ну, Генріетта Богдановна, пожалуйте скоре кофію... Барышня-то какая! раскрасавица, волосы-то что, твой ленъ, длинные-длинные... ну, ужъ и барышня! Только малю-ю-сенькая... ручки, вотъ! Нарядная-пренарядная... Кофію-то пожалуйте!
– - Бери подносъ,-- степенно отозвалась Генріетта Богдановна,
На подносъ, поданный Сашей, она поставила кофейникъ, дв чашки, молочникъ съ синеватыми «сливками» и проволочную корзиночку съ крендельками. Саша торжественно понесла все это, не забывъ на ходу очень ловко поймать зубами съ корзиночки кренделекъ и съ поразительной быстротой его уничтожить.
Подавъ кофе, она ушла; но тотчасъ же вернулась съ ушатомъ воды, потомъ со щеткой и пыльной тряпкой. Она выказала такое рвеніе, какого до этого дня Ольга Травникова за ной никогда не замчала. Убирая, стирая пыль, кидаясь изъ угла въ уголъ, она то и дло впивалась въ Нину восторженнымъ, благоговйнымъ взглядомъ, будто собираясь на нее молиться. Наконецъ, Ольга нашла нужнымъ удалить ее, сказавъ, что больше никакихъ услугъ отъ нея не потребуется.
Нина чувствовала теперь себя отдохнувшей, и къ ней вернулась бодрость духа. По окончательномъ удаленіи Саши, она разсказала пріятельниц главныя свои бды и обратилась къ ней съ вопросомъ:
– - Что же вы мн теперь посовтуете?
– - Быть твердой въ своемъ ршеніи и ни за что домой невозвращаться,-- отвтила Ольга.
Маленькая княжна даже немного обидлась.
– - Я не комедію играю,-- сказала она:-- домой я больше не вернусь. Я ихъ осрамила, опозорила, и мн тамъ нтъ мста. Я не могу ужъ никогда жить такъ, какъ жила прежде и буду жить по новому. Когда они успокоятся, то поймутъ мой поступокъ и увидятъ, что иначе я не могла сдлать, какъ уйти, и что это для нихъ гораздо лучше.
– - А если они васъ будутъ требовать силой?
– - Я все равно не пойду, со мной не легко справиться, хоть я и маленькая. Да какъ же они узнаютъ, гд я? Нтъ, Ольга, вы меня не поняли, я не спрашивала, что мн длать потомъ. я должна ршить покуда одно: что мн длать сегодня, завтра?
– - Завтра увидимъ, а сегодня самое лучшее цлый день просидть вотъ здсь, со мною. Я тоже весь день останусь дома, а вечеромъ придетъ Евгеній.
– - Разв у васъ нтъ занятій? А уроки?-- удивленно спросила маленькая княжна.
Ольга не то безнадежно, не то презрительно махнула рукою.
– - Было у меня два урока,-- сказала она;-- одинъ на десять, а другой на двнадцать рублей въ мсяцъ, измучилась я только съ ними, а толку никакого не вышло. Въ одномъ дом мальчикъ-полуидіотъ, какъ ни долби ему, ровно ничего не понимаетъ. Въ другомъ дом дв двочки-гимназистки,
– - А переводы? Вдь, вы мн писали, что занимаетесь переводами въ журналахъ?
– - Ахъ, это чистое мученье! Знаете ли, что длается? Тутъ есть одинъ господинъ -- Шуликовъ, очень слабая личность! Онъ сотрудничаетъ въ разныхъ изданіяхъ и поставляетъ переводы, только онъ длаетъ ихъ не самъ, а раздаетъ разнымъ лицамъ. Вотъ и мн Евгеній добылъ отъ него работу, съ французскаго. Большая книга... я трудилась надъ нею три мсяца, иногда почти цлыя ночи напролетъ не разгибаясь сидла. И какъ бы вы думали, за сколько?-- по три рубля за печатный листъ! Это шестнадцать большихъ страницъ!.. Да и то едва-едва получила.
Нина соображала, разсчитывала и глядла на нее изумленными, почти испуганными глазами.
– - Потомъ я пошла по публикаціямъ въ газетахъ,-- продолжала Ольга:-- въ пяти мстахъ была и... вдь, это ужасъ! Во всхъ пяти мстахъ оказалось, что нужны совсмъ не уроки, а... другое!
Она закрыла лицо руками и прибавила:
– - Боже мой, что я вынесла... отъ одного негодяя едва убжала! Никогда ужъ не поврю никакой публикаціи! Нина не поняла, о чемъ это «другомъ» говоритъ Ольга, но сообразила но ея тону, что это должно быть очень дурное и стыдное, а потому не ршилась разспросить ее, хоть и хотла бы знать, въ чемъ именно дло.
Одно она видла ясно: Ольга потерпла крушеніе всхъ своихъ надеждъ на «разумный трудъ и самостоятельную дятельность», о которыхъ она такъ много ей говорила еще до смерти своей бабушки.
– - Предлагалъ мн одинъ знакомый выхлопотать мсто въ телефонныя барышни,-- вдругъ сказала Ольга.
– - Въ телефонныя барышни?-- переспросила маленькая княжна.
– - Да, только вс стали отсовтывать, потому что это очень нервы разстраиваетъ... Съ этимъ «алло» вчная путаница, трудно соединить правильно, телефоны то и дло портятся, выходятъ всякія недоразумнія, непріятности, и многіе нервные и нетерпливые абоненты ругаютъ въ телефонъ телефонныхъ барышень разными грубыми и неприличными словами... Самое бы лучшее, конечно, въ театральныя спящія двы...
– - Это еще что такое?-- воскликнула Нина.
– - А это т двицы, которыя въ театральной касс сидятъ... Он разбираютъ открытыя письма съ запросами о билетахъ, отрываютъ отвтную сторону письма съ адресомъ и прикладываютъ къ ней штемпель со словомъ «нтъ»... Ихъ «спящими двами» называютъ... Это бы самое лучшее и покойное... только тамъ нужна громадная протекція!
– - Такъ, значитъ, что же?-- въ смущеніи проговорила маленькая княжна.-- Значитъ, образованіе, вотъ, вдь, вы кончили и курсы, не даетъ возможности двушк жить своимъ трудомъ? А помните, что вы говорили прежде? Вдь, вы увряли меня, что времена варварства,-- это ваши слова,-- прошли, что теперь русская образованная двушка во всхъ своихъ правахъ равна мужчин и, какъ и онъ, можетъ своимъ трудомъ, никому не обязываясь, жить и быть счастливой!