Злые вихри
Шрифт:
– - Ну, вотъ ты сама себ придумываешь теперь всякіе страхи,-- сказалъ Аникевъ:-- достаточно дйствительныхъ страховъ и опасностей. Сегодня вечеромъ я къ теб заду, можно? Авось, ты будешь въ лучшемъ настроеніи...
– - Зазжай... конечно, я буду тебя ждать,-- проговорила она, обнимая его и прощаясь.
Уходя, она остановилась у порога передней и быстрымъ взглядомъ окинула всю комнату, какъ бы прощаясь съ нею. На глазахъ у нея стояли слезы.
Заперевъ за княгиней дверь, Платонъ Пирожковъ подошелъ къ Аникеву и передалъ ему письмо.
– - Вотъ,
Аникевъ разорвалъ конвертъ. Это писала ему Марья Эрастовна.
Она просила его захать къ ней по весьма важному для него длу или сегодня вечеромъ, или завтра до двухъ часовъ дня. Она просила также до свиданія съ ней не ршать относительно продажи имнія и непремнно отвтить ей съ подателемъ этой записки, когда именно, въ какомъ часу, онъ у нея будетъ.
– - Что-жъ, человкъ дожидается отвта?-- спросилъ Аникевъ.
– - Дожидался, да ушелъ,-- пробурчалъ «дятелъ»:-- вы вотъ за пніемъ-то и звонка не изволили слышать...
– - Отчего же ты мн не тотчасъ подалъ письмо?
– - Не смлъ тревожить ея,-- весьма язвительно отвтилъ Платонъ Пирожковъ.
Но тутъ онъ солгалъ. Дло было не совсмъ такъ.
Узнавъ, что человкъ, отъ новой и совсмъ еще невдомой ему генеральши, онъ воспользовался предлогомъ и объяснилъ посланному Марьи Эрастовны, что подать письмо теперь не можетъ, такъ какъ баринъ не любитъ, чтобы его прерывали, когда онъ поетъ.
– - И вы, любезнйшій, ступайте себ,-- ршительно потребовалъ онъ:-- какъ баринъ отвтъ напишутъ, я тотчасъ же его вашей генеральш и доставлю; адресочекъ только дайте, гд, то есть, проживаете.
Посланный сказалъ:
– - Э, да вдь, это рукой подать! Ступай, пріятель, скажи: отвтъ, молъ, тотчасъ же будетъ. Я до васъ мигомъ добгу.
Посланный ушелъ, а Платонъ Пирожковъ, все время, благодаря присутствію Алины, мрачный и озлобленный, остался очень доволенъ собою. Вотъ онъ пойдетъ, и узнаетъ все, что надо -- какая еще тамъ генеральша завелась у барина и чего ждать отъ нея -- добра или худа.
– - Ну, хорошо, ты снесешь отвтъ,-- сказалъ Аникевъ, подходя къ столу:-- это близко. Я, впрочемъ, на конверт напишу адресъ.
– - Слушаю-съ, тотчасъ сбгаю.
Аникевъ отвтилъ Марь Эрастовн, что будетъ у нея сегодня въ восьмомъ часу.
«Дятелъ» снесъ письмо, но вернулся не особенно скоро.
Однако, Аникевъ никуда не выходилъ.
– - Снесъ!-- объявилъ «дятелъ», появляясь передъ бариномъ и уже не такъ злобно на него глядя.-- А знаете, Михаилъ Александровичъ,-- прибавилъ онъ:-- вдь, генеральша-то страсть какъ богата.... одинъ домина этакій чего стоитъ!..
– - Ну такъ что же?
– - Ничего-съ. Он сказали, что будутъ ждать васъ...
Аникевъ не замтилъ, какъ «дятелъ» быстро скосилъ глаза на лежавшую открытую записку Марьи Эрастовны, не замтилъ, какъ онъ бокомъ подобрался къ столу и, длая видъ, будто что-то прибираетъ и сдуваетъ пыль, прочелъ эту записку.
Между тмъ, дятелъ мгновенно преобразился и поднялъ носъ. Вс собранныя имъ свднія
«Спшное дло по имнію... Ишь ты! Никакъ онъ и впрямь надумался и за умъ взялся... дай-то Господи!» -- думалъ онъ
Записка Марьи Эрастовны заинтересовала и Аникева.
Неужели спасеніе?.. И когда же -- въ послднюю минуту!.. Ыо только что же? Можетъ быть, нашла боле выгоднаго покупателя или сама хочетъ купить... Да разв это нужно? Такъ тяжело разставаться съ Снжковымъ. А если продавать его, то ужъ лучше продать брату даже за плохую цну, все-же оно останется въ род. Однако, вотъ что: въ случа найдется покупатель, дающій больше шестидесяти тысячъ, тогда, можетъ быть, и братъ надбавитъ...
Раздумывая такъ и гадая. Аникевъ дожидался нетерпливо своего свиданія съ Марьей Эрастовной и былъ у нея даже нсколько раньше назначеннаго имъ времени.
– - Извините, Михаилъ Александровичъ, что я васъ такъ взбудоражила,-- сказала Марья Эрастовна:-- впрочемъ, когда выслушаете, что я имю сказать вамъ, можетъ быть, и не постуете.
– - Что-жъ это такое?-- спросилъ онъ.-- Ваше письмо заинтересовало меня до послдней степени.
– - А вотъ что, батюшка, прежде всего извольте-ка приссть. Мы съ вами одни. Моей княжны дома нтъ. Она, видите-ли, съ утра у одной своей больной знакомой и даже не подозрваетъ о томъ, что я къ вамъ посылала... Знаете вы меня мало, и мн надо самой вамъ рекомендоваться. Я, видите, женщина коммерческая... одинока я, такъ вотъ отъ скуки всякими длами занимаюсь и кое-что въ этихъ длахъ смыслю. Несимпатично вамъ это покажется, я такъ полагаю. Ну, да ужъ что-жъ тутъ длать! Не всмъ за облаками витать, кому-нибудь надо и по земл ползать... вотъ я и ползаю, совсмъ terre `a terre. Вчера вы меня такъ разсердили, такъ обидли, что и сказать не могу...
– - Я разсердилъ... обидлъ... чмъ же, Марья Эрастовна?
– - Да вотъ длами-то вашими... Вдь, вы, извините, Богъ знаетъ что съ собой сдлали. Сначала я просто ужаснулась, а потомъ, какъ обсудила, такъ и вижу: вамъ все еще поправить можно. Да-съ, можно поправить, но только въ томъ случа, если вы будете умницей и во всемъ станете меня слушаться.
– - Готовъ, приказывайте,-- улыбаясь, сказалъ Аникевъ.
Въ лиц Марьи Эрастовны онъ видлъ такое добродушіе, въ глазахъ ея такую ласковость, что у него на сердц становилось тепло и ждалось чего-то очень хорошаго.
– - Прикажите... Я буду слушаться,-- повторилъ онъ.
– - У меня есть врный и знающій человкъ,-- продолжала Марья Эрастовна:-- да вы его видли, такой высокій, благообразный старикъ... зовутъ его Иваномъ Ивановичемъ...
Аникевъ кивнулъ головою.
– - Онъ былъ у меня вчера посл вашего ухода. Вотъ мы и потолковали съ нимъ. Онъ меня и надоумилъ. И мн, и ему представляется, что имніе ваше, какъ говорится, золотое дно.
– - Такъ его знающіе люди всегда и называли,-- перебилъ ее Аникевъ.