Злюка
Шрифт:
— Не совсем.
— Но в чем-то все же права, — удовлетворенно констатировала Люси.
Их разговор постоянно прерывали. К столику то и дело подходили знакомые Люси. Она редко когда представляла Джессику как свою дочь. Свой возраст Люси скрывала как самую страшную тайну. Да и как могла женщина, которая выглядела на тридцать, признать, что у нее есть двадцатипятилетняя дочка?!
Вскоре в кафе приехал и Жан-Поль, чтобы забрать свою amour. Он был сама любезность и предупредительность. Но Джессике он показался совершенно неинтересным. Этакий смазливый красавчик с непомерным честолюбием.
Послезавтра… на следующей неделе… когда-нибудь… Слова Николаса никак не шли у Джессики из головы, пока она размышляла, не лучше ли будет ему позвонить и сказать, что передумала и не хочет идти с ним на обед.
Да, наверное, так будет лучше.
Но у Джессики было стойкое ощущение, что своим отказом она лишь протянет время и отсрочит неизбежное.
Так что уж надо встретиться с ним и решить все раз и навсегда. Они пообедают вместе, поговорят. И Николас уяснит для себя, что между ними ничего нет и не может быть, как бы он ни старался убедить себя и ее в обратном.
Джессика была честной перед собой. Она не отрицала, что между ними все-таки есть какое-то притяжение. Чисто физическое влечение. Как говорится, дело житейское. Вопрос в другом. Что ей делать с этим влечением? И как поведет себя Николас? Как далеко она позволит ему зайти?
Господи, осадила себя Джессика. Чего ты боишься? Это тоже был хороший вопрос. Знать бы еще ответ.
В общем, Джессика приехала в ресторан в полном смятении чувств. На входе ее поприветствовал метрдотель.
— Миссис Бенетти? Мистер Гроуди уже ждет, — он ослепительно улыбнулся. — Я вас провожу.
Джессика вдруг поняла, что нервничает, словно девочка-школьница на первом свидании. Это было странно. Она сама себе поражалась.
Играй, подсказывал внутренний голос. Ведь ты неплохая актриса. Просто воспринимай все это, как игру.
Николас наблюдал за тем, как Джессика идет через зал. Он видел, что мужчины заглядываются на нее с явным восхищением и интересом. Как он их понимал!.. Ее красота и грация привлекали всеобщее внимание. Но Николас давно уже понял на собственном опыте, что за красивой внешностью часто скрывается полная пустота и бездушие. И что чисто физическое влечение и удовлетворение плоти — это ничто без любви. Он давно решил для себя, что отношения на одну ночь ему не интересны и не нужны. Ему нужно что-то серьезное. Настоящее. На меньшее он не согласен.
Когда Джессика подошла ближе, он заметил, что она нервничает, хотя и старается сохранять невозмутимое спокойствие. И это было ему приятно.
Он поднялся ей навстречу.
— Джессика.
Она подчеркнуто вежливо с ним поздоровалась и даже изобразила ослепительную улыбку. Николас тоже улыбнулся. Итак, она решила защищаться до последнего. Ну что ж, посмотрим, как скоро ему удастся сломить эту защиту.
Метрдотель пододвинул Джессике стул.
— Что будете пить, мадам?
— Пожалуйста, апельсиновый сок.
— Я сейчас распоряжусь.
Метрдотель щелкнул пальцами, подзывая официанта. Тот материализовался у столика словно из ниоткуда, принял
Столики в ресторане были крошечными, свет — приглушенным и мягким. Как говорится, интимная обстановка. Джессика чувствовала себя неуютно. Ей казалось, что Николас сидит слишком близко. Гораздо ближе, чем ей хотелось бы.
Она настороженно наблюдала за ним. В полумраке его точеное лицо казалось еще благороднее, еще выразительнее. Черные волосы, черные глаза. Черный костюм. Было в нем что-то неуловимо демоническое… Это был человек, одинаково способный и на безудержную, свирепую страсть и на трепетную нежность. Джессика поняла это еще тогда, когда увидела его картины. Она даже не сразу поверила, что ту кричащую аляповатую абстракцию в галерее и бархатистые розы дома у отца написал один и тот же художник. Настолько разительным был контраст. Но теперь Джессика понимала, что для этого человека нет никаких пределов. Интересно, а какой он в любви? Дикий и необузданный? Бережный и нежный? Держит ли он свои чувства в узде? Или полностью отдается во власть страстей? И чего бы ей больше хотелось?
Господи, откуда такие мысли?!
С отчаянием утопающего, хватающегося за соломинку, Джессика взяла в руки меню и принялась сосредоточенно его изучать.
— Ты не разозлишься, если я скажу, что ты потрясающе выглядишь?
Джессика оторвала взгляд от меню.
В глазах Николаса плясали искорки смеха.
Она пожала плечами и улыбнулась.
— Разозлюсь! Я вообще страшная злюка.
Он рассмеялся.
— Ну и что мне теперь делать? Еще раз попробовать завязать непринужденный дружеский раз говор или умолкнуть до конца обеда?
— Ты можешь мне рассказать, что ты делал вчера. Потом я тебе расскажу, что я делала вчера, — проговорила Джессика подчеркнуто серьезно. — Этого хватит на десять минут непринужденной дружеской беседы.
— Вчера? Вчера утром я летал в Бостон на деловую встречу. Пообедал там со своими партнерами. После обеда вернулся в Нью-Йорк и до вечера играл в сквош.
— Ты должен был все рассказать обстоятельно. А так уложился в пятнадцать секунд, — запротестовала Джессика.
Николас неспешно поднес к губам свой бокал, отпил вина и поставил бокал обратно на стол.
— А ты что делала вчера? Заседала в жюри на конкурсе молодых манекенщиц. Вечером встречалась с мамой.
— И пыталась придумать убедительную причину, чтобы отменить нашу сегодняшнюю встречу?
Это был не совсем честный прием, но Джессика решила ответить правду:
— Да, были попытки…
Николас изумленно приподнял бровь.
— Неужели я такой страшный?
— Ты меня нервируешь, — вырвалось у Джессики.
Она прикусила язык, но было уже поздно.
— Это хорошо, — протянул Николас.
— Мы просто обедаем вместе, — осадила его Джессика. — И ничего больше.
— Пока ничего, — невозмутимо уточнил Николас. — Что ты будешь заказывать? Я рекомендую омаров.
Джессика не стала спорить. Она и сама любила всякие дары моря.
Официант молча принял заказ и удалился.
Джессика сделала глоток сока, настороженно глядя на Николаса поверх бокала. Взгляды их встретились, и она тут же отвела глаза.