Змеелов в СССР
Шрифт:
Когда врач и сестра ушли, ко мне подсел профессор Лобанов
— Ну как Вы, молодой человек? — весело сказал он, желая меня ободрить.
— Спасибо, теперь лучше, — ответил я. — Только вот жаль с охотой не повезло. Вы уж простите меня…
— Какой вздор! — обиделся профессор. — Было бы здоровье… Охота от нас никуда не уйдет.
Потом я попросил профессора принести зеркало. Я взглянул в него и себя не узнал. Лицо было желтое, как воск. Глаза запали, нос заострился.
— Ну, как? Хорош? — улыбался Лобанов.
— Лучше некуда, — возвращая
— Да, брат. Ангел-хранитель за тебя постарался. Укус был смертельный, — серьезным тоном заметил Лобанов, — и если бы не помощь врача и твой организм…
В это время отворилась дверь и явилась сестра Гульбэшер, неся на подносе две большие пиалы со свежим бараньим супом — шурпой. Первый раз я поел за последние пять суток. Поел с огромным аппетитом и сразу почувствовал, как прибавились силы.
Я потом еще две недели провел в больнице и все же выкарабкался. А профессор к тому времени уже уехал.
Глава 20
С больничного я вышел только в конце октября. Я на своем практическом опыте смог оценить известную пословицу:«лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным». Так как основной трудовой стаж у меня был не велик, а оклад небольшим. Бюллетень у меня оплачивался из расчета 60%, так что на руки я получал всего лишь 63 рубля. Вру. Как и всех советских людей, меня заставляли с зарплаты подписываться на облигации внутреннего займа. Так что минус еще двадцать пять рублей.
Народ настолько не верил, что государство вернет эти деньги, не говоря уже о процентах или выигрышах, что рыночная цена этих облигаций была всего 5 % от номинала. То есть за свои 25 я мог бы получить на рынке рубль. С копейками.
Тут даже популярная шутка ходит: «Милицейский протокол: »… На станции обнаружен труп неизвестного… Следов насилия нет, за исключением квитанции о подписке на заем.""
На оставшиеся деньги я мог бы кое как питаться. Но мне надо было оплачивать жилье — сто рублей в месяц. Так что если бы не накопленный «жирок», то мне пришлось бы голодать и нищенствовать. Эх, уйди, печаль, сейчас ты совсем не к месту нагрянула.
При этом начальству, как обычно, было плевать на нужды своих работников. Тут все подчинялось простому принципу: «Голый прыгает дальше!»
К работе я приступил, но так до конца еще после болезни и не восстановился. Пользы от меня пока было с гулькин хвост. Тем более, что теперь я снова очень боялся змей. После такого-то стресса. Так что действовал я очень осторожно, медленно, змей наловил в ноябре очень мало. А у меня зарплата сдельная. В общем, получил голый оклад, и змеиного яда добыл и отправил тоже на копейки.
В зимний сезон — декабрь, январь змей ловить было бесполезно. Я уходил в отпуск. Оплачиваемым был только один месяц. А кто забыл — напомню, что привычные в будущем
То есть с учетом, что и первая половина февраля была почти пустая, то с конца сентября я был выбит из колеи почти на полгода. Растерял весь свой высокий рейтинг. Уже «не был на хорошем счету». Мир жесток и неудачников никто не любит.
К тому же, нынешняя зима выдалась суровой. Редкой. Творилось что-то небывалое. Месяца два, если не больше, лежали снега. Морозы держались жгучие — с ветром, с метелями… И это на юге, где мягкие бесснежные зимы совсем не редкость.
Короче, хоть песни пой:
"Бывайте здоровы, живите богато,
Насколько позволит вам ваша зарплата.
А если зарплата вам жить не позволит,
Тогда не живите, никто не неволит".
Конечно, благодаря своей накопленной подушке безопасности финансовые трудности меня не касались. То есть бедствия, подкосившее бы обычного советского человека меня не затронули.
Даже более того, местные колхозники-туркмены, видя, что деньги у меня водятся, начали сватать за меня своих дочек. Я же часы ношу, а они не только в Средней Азии, но и в центральной части страны были не у каждого. Да и на рынке всегда покупаю хорошую конскую колбасу или нежный, слезящийся прозрачными каплями овечий сыр. Короче, такой великолепный красавчик при полном параде с бутылкой водки и дефицитной банкой консервов «Килька в масле» — жених, нужный каждой семье. О таких зятьях только мечтают!
Вот селяне и суетились, чтобы пристроить своих дочерей в «теплое место». Колхозники в СССР почти везде синоним нищих. Работают за трудодни. А здесь и вообще твориться черт знает что.
Всегда грязные, живущие впроголодь, копошащиеся, как земляные черви в своих сложенных из глины саклях, маргианцы были всем довольны, и во всем находили радость. Их радовала кружка холодной воды и кусок пресного хлеба, потому что эта вода и этот хлеб не легко доставались им; сахар и чай с куском овечьего сыра делали их вполне счастливыми.
Вот гонит туркмен своего осла по шаткому подвесному мосту через арык, настланному хворостом, и поет песню; он не боится упасть, он только боится за осла, который несет в мешке из бараньей кожи плодородную землю, чтобы оплодотворить его огород. Так, изо дня в день, может быть месяц или год он свозит к себе землю, и ему будет довольно собранного с нее урожая. Не жизнь, а песня!
А калым за жену был чисто символическим. То есть плати пару баранов и забирай дочку. Двенадцати-четырнадцати лет. Я мог бы завести целый гарем таких малолетних жен. Обжигающе страстных.