Змееловы (с иллюстрациями)
Шрифт:
— В общем-то да, но надо бы указать, что справка выдана в талышинскую районную прокуратуру, — сказал Семен Трудных.
— Ничего. Пусть будет «по месту требования». Оно лучше. Сколько рук бумага пройдет — машинистка, отдел кадров… Люди, знаете, могут разное подумать.
Младший лейтенант скрепя сердце согласился.
…Перед самой посадкой в экспресс, направляющийся с Центрального аэропорта в Домодедово, Семен Трудных накупил газет.
На третьей полосе «Комсомолки» бросился в глаза заголовок: «Герои не забыты».
31
Вера Петровна почувствовала что-то неладное в тот день, когда арестовали Азарова. Вечером, придя домой, она пораньше легла в кровать, но уснуть не могла. Непривычно кололо сердце, тело казалось вялым, ноги опухли, стали как ватные. Чтобы не выдать своего состояния, она старалась лежать тихо, делала вид, что спит.
Утром Геннадий заметил у нее темные круги под глазами, обратил внимание на ее частое тяжелое дыхание.
— Вера, сходи в больницу.
— А что?
— На тебе лица нет.
— Ты хотел, чтобы я выглядела пятнадцатилетней девочкой? — отшутилась Вера. — Так не бывает. Большой он уже. — Она провела рукой по животу. — Чем дальше, тем тяжелее. Так у всех.
Геннадий пожал плечами:
— Не знаю, какая-то ты сегодня заморенная.
— Погоди, Гешенька, расцвету еще.
Он больше ничего не сказал. И, уже выходя, в дверях, еще раз попросил:
— Все-таки загляни к врачу.
— Хорошо, зайду, дорогой.
На работе Вера сразу обо всем забыла. Дело с лесопилкой суд вернул на дополнительное расследование. Пришлось ехать пятнадцать километров на лесосклад, где Вера Петровна провозилась полдня. После обеда к ней пришла Анна Ивановна Кравченко.
— Неужели нельзя Азарова освободить из-под ареста, передать на поруки? — умоляющим голосом просила она у следователя. — Ведь коллектив просит. Я лично.
— Нет, в данной ситуации это невозможно. Азаров отлично знал, что у него подписка о невыезде. Если бы он не пытался улететь в Москву, то, вероятно, до окончания следствия ему не изменили бы меру пресечения. Невыдержанный он.
— Кто? Степан? — удивилась Анна Ивановна.
— Да, Степан.
— Странно, я всегда знала его другим. Он не позволял себе резкого слова, грубости, какой-нибудь неконтролируемой вспышки…
Вера Петровна покачала головой:
— Увы, наверно, все-таки плохо знали.
— Нет, я его очень хорошо знаю, — нахмурилась Кравченко. — Как родного сына…
— Давно вы его знаете?
— Лет двадцать пять.
— Действительно давно.
— Простите, можно у вас курить? — спросила Анна Ивановна, доставая сигареты.
— Да, пожалуйста. Я форточку открою, — поднялась было Седых.
— Нет, не надо. — Кравченко посмотрела на болезненное лицо следователя и спрятала сигареты в сумочку.
Вера Петровна повертела в руках карандаш.
— Степан
— Но это не криминал!
— На него, как на лицо материально ответственное, вина ложится в первую очередь. Вам известно, что яд хранился более чем небрежно. А уж вы, как руководитель экспедиции, могли бы обратить на это внимание Азарова.
Анна Ивановна печально покачала головой.
— Что грозит Степану, ну, если дело дойдет до суда? — спросила она глухо.
— Это смотря как подойти, — уклончиво ответила Седых.
— В любом случае, — тихо и твердо произнесла Кравченко, — весь коллектив и я будем бороться за Степана Азарова.
…В последние два дня состояние Веры Петровны не улучшилось. Но она старалась убедить себя, что все в порядке. До положенного по закону отпуска оставался почти месяц. Она хотела обязательно дождаться возвращения Семена Трудных и узнать подробности о Гридневой. И вообще самой закончить следствие. Визит к врачу, вероятнее всего, окончился бы тем, что ее положили бы в больницу. Врачи, они осторожные…
Геннадий ходил недовольный, но вслух своего недовольства не выражал.
Земфира Илларионовна заметила ей:
— Вера Петровна, не нравишься ты мне.
— Не я первая, не я последняя, — отмахнулась Седых.
— С этим не шутят. У врача давно была?
— С месяц.
— Обижайся не обижайся, а я позвоню Геннадию Васильевичу.
Вера Петровна рассмеялась. Ей показалось странным, что эта тихая, незаметная женщина заговорила с ней таким тоном.
— Я говорю серьезно, — обиделась секретарь.
— Ладно, схожу, — обняла ее за плечи Вера Петровна.
— Сегодня же?
— Сегодня. В обед.
Но и в обед она не смогла пойти к врачу. Прямо с самолета в прокуратуру явился Семен Трудных. Уважая начальство, он прошел к Холодайкину. Врио прокурора тут же вызвал Седых.
— Круг, можно сказать, замкнулся. — Холодайкин протянул Вере Петровне документы, привезенные младшим лейтенантом. — Я вкратце ознакомился.
Семен Трудных выглядел именинником. Следователь внимательно прочла протокол и справку из редакции.
— Вы можете добавить что-нибудь из ваших личных наблюдений, товарищ младший лейтенант? — обратился к нему Холодайкин. — Только коротко.
Семен Трудных стал подробно рассказывать, как хорошо встретила его народная артистка Каминская, с каким уважением разговаривали вице-адмирал, зам главного редактора газеты…
Вера Петровна слушала его рассеянно, думая о своем. Она вспомнила очерки Рославцевой в «Комсомольской правде», «Неделе», «Смене». Они всегда затрагивали необычные темы, рассказывали об оригинальных людях. И ей показалось странным: судьба свела ее с этой самой Рославцевой, чья жизнь представлялась Вере Петровне почти непостижимой, даже не верилось, что все это может узнать и описать один человек.