Змееносец. Истинная кровь
Шрифт:
— Маркиз! — вновь подала голос Мари. — Есть нечто, о чем мы можем рассказать только вам, но о чем вы непременно должны узнать, чтобы понять, что не так уж сильно мой муж заслужил ваших оплеух. И моих, кстати, тоже.
— Ваше Величество слишком добры, — отозвался Серж, уже не глядя на королеву, но глядя только в глаза своей маркизы.
Однако Катрин, оторвав свой взор от глаз мужа, с любопытством посмотрела на Ее Величество. Сердце ее забилось чаще в ожидании того, что собиралась сказать Мари.
Королева же лишь сильнее
— У нас есть родственники. Весьма сомнительного происхождения и не самых благородных помыслов. Большие любители интриг и различного рода трюков. В годовщину нашей с королем свадьбы один из них пожаловал, чтобы поздравить нас и предложить Его Величеству одну забаву…
Часом позднее маркиз де Конфьян, оказавшись в который раз в гостевых покоях Трезмонского замка, который хотел как можно скорее покинуть, стоял на коленях перед своей супругой и молил ее о прощении.
Эпилоги
Эпилог первый. Жизнеутверждающий.
Январь 2017 года, Париж
Вдыхать на четыре счета. Выдыхать на шесть. Черт подери! Где там шесть, а где четыре! Между схватками или во время? Какой дебил еще успевает считать!
Все, что пройдено на курсах для молодых родителей, теперь было даже не забыто, а отметено из памяти за ненадобностью и невозможностью реализации в экстремальных условиях.
На очередном повороте Лиз взвизгнула и заныла:
— Если мы не ускоримся, роды будешь принимать сам!
С ужасом взглянув в зеркало на Лиз, Поль отвлекся от дороги и почти догнал ползущий впереди «Рено». Он резко вывернул руль и, судорожно вспоминая все молитвы, которые когда-то знал, рванул машину дальше по трассе. Визг резины по асфальту на секунду перекрыл вскрики Лиз.
— Пожалей ребенка! — рявкнул Поль. — Неужели ты хочешь, чтобы его первым впечатлением от этого мира стало мое перепуганное лицо. Терпи! И ему скажи, пусть терпит! Скоро приедем.
— Ну тебя, — отмахнулась Лиз Бабенберг и слабо улыбнулась — схватка отпустила. — У тебя вполне себе умильная рожица. Так что сойдет, как первое впечатление. Я тут подумала, что мы еще успеем заехать за картошкой фри. Что-то есть хочется.
— Какая картошка, matrem tuam! — заорал Поль. — Это яд для твоего организма. Не смей травить моего ребенка. Говорил тебе, давай сэндвичей сделаю… так ты: не хочу, не буду, поехали скорее. А теперь ей картошка, — ворчал он, продолжая лавировать между машинами.
— Поооооль, — протянула Лиз, — ну Пооооооль…. Ну я, правда, есть хочу. Давай хоть за мороженым заедем, а? Мне же рожать! Как рожать на пустой желудок? Упаду там в голодный обморок… Сделают мне кесарево — я и пискнуть не успею.
— Не нуди! — миролюбиво сказал Поль. — Приедем в больницу — я принесу тебе и мороженое, и обед, и какао.
— В больнице вкус будет не тот! Он будет отравлен медицинскими парами!
— Я сбегаю в соседнее кафе!
— Пока
— Да приехали уже!
Поль подогнал машину к ближайшему входу и выскочил из машины, бросив дверцу и не заглушив мотор. Он схватил первого попавшегося санитара за грудки и закричал ему прямо в лицо:
— Vae! У меня жена рожает! Face aliquid! — и стал трусить ошалевшего медика, как грушу.
Тот с трудом оторвал от себя пальцы перепуганного папаши.
— Не ори, сейчас врача дежурного позову. Моя пятерых уже родила — и ничего.
Тремя часами позднее, Лиз сидела в своей палате и радостно жевала сэндвич, запивая его какао.
— Года через полтора за вторым приедем, — сообщила она мужу.
— Ну, если только за вторым сэндвичем, — буркнул все еще бледный Поль.
— Сэндвичи отвратительные, — кивнула Лиз и откусила еще кусочек. — Отойди ты от него, он дрыхнет. Иди лучше меня поцелуй. Это я рожала.
Поль послушно подошел к Лиз и поцеловал ее в губы. Целовался он так же классно, как и год назад. Отсутствие сутаны его не испортило.
— А по-моему, ничего так сэндвичи, — он достал из кармана фляжку, сделал пару больших глотков и откусил от сэндвича жены. — А все-таки это здорово! Теперь нас трое? — он рассмеялся, снова поцеловал Лиз и вдруг воскликнул, почесывая затылок: — Слушай, а как мы его назовем, а?
— А как, по-твоему, мы должны его назвать? — засмеялась Лиз. — Паулюс, разумеется. Я другие варианты не рассматриваю, милый.
— Нет! Нет!! НЕТ!!! Я прошу тебя. Я сделаю все что угодно. Только давай назовем его иначе, — сделав самые умоляющие глаза на свете, Поль бухнулся на колени перед кроватью, сложив руки в молитвенном жесте.
От неожиданности Лиз уронила сэндвич на покрывало и изумленно посмотрела на мужа.
— Классное имя, ты чего? Ну… Не Ницетасом же его называть…
Полю было не до смеха. Когда-то в детстве брат Ансельм рассказал ему жуткую легенду о нечеловеческих несчастьях, которые преследуют монахов их обители, если те носят одинаковые имена. Потому аббат никогда не принимал в обитель монаха, если у них был уже брат с таким же именем.
— Лиз! Пожалуйста, — жалобно протянул он. — Ну есть же куча офигительных имен…
— О, Господи! — простонала Лиз. — Ты отец — ты и думай. Я свое дело сделала. Вон. Дрыхнет.
Она кивнула на кроватку. И в этот момент безымянный младенец приоткрыл один глаз.
— Ты прелесть, — Поль чмокнул жену в щеку. — А ты не подсматривай, — весело бросил сыну счастливый папаша. И малыш тут же сомкнул веки.
— Я прелесть, и это не обсуждается. Все. Я спать. Сам с ним возись пока! — объявила молодая мамаша и откинулась на подушку, чуть поморщившись от резкого движения. — Спаааать.