Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
Трое друзей, сидели на лавке, в "круглом пятаке желтого света". День закончился, ночь спускалась на гарнизон, поскрипывал снег, под ногами прохожих... Они веселые и беззаботные, были счастливы этим вечером, у них были сладости...
Афганистан. 1985 год.
Голые, абсолютно безжизненные горы, всюду, куда ни смотри. Посредине этого пейзажа, маленький кишлак, совсем пустой, люди ушли, когда не стало воды, в оазис за горой. Теперь здесь была "кошара" кочевого пуштуна Масуда. Крохотные глиняные домики, что жмутся стенами, две узких улочки, и палящее солнце в небе, а на земле, потрескавшиеся рубцы, и такие
– Оставь осла, чем он провинился перед тобой? Мальчик, нехотя отходит в сторону, и садится на землю, щурясь, он высунул язык, продолжая дразнить осла.
– Мустафа, устало сказал мужчина, глядя на соседнюю гору, иди, найди своего брата, и скажи ему, что бы гнал стадо. Солнце клониться к земле, надо идти, добавил он обернувшись.
– Мустафа! прикрикнул мужчина, и мальчик, поднявшись и склонив голову, молча, побежал... " Надо перегонять стадо, подумал Масуд, глядя на своего младшего сына. Да, завтра и пойдем. Спустимся в долину, там хорошо, река, запасем воду и пойдем..." Он взял мотыгу, размахнулся, и с силой опустил ее в серую землю, у-у-у, вырвалось из его горла, и, отбросив ком земли, он снова размахнулся...
Вечер
У костра сидит уставший, Масуд, и раскладывает перед собой еду. Несколько лепешек, виноград, инжир. Двое его сыновей, старший Зафир, младший Мустафа, молча, сидят у костра. Зафир вдруг повернул голову, и вытянувшись всем телом, стал внимательно прислушиваться к ночным звукам.
– Ты что-то услышал, прошептал Масуд, внимательно посмотрев на сына.
– Кто- то идет, шепотом сказал Зафир, не меняя позы.
– Да пошлет всевышний хорошего человека, прошептал Масуд, положив перед собой кусок лепешки. Из темноты, неслышно, словно тени, вышли на свет костра, двое бородатых мужчин. Один из них, увидев Масуда, подал знак рукой, другому, и тот остановился. Масуд прищурился, и встал, не сводя глаз с незнакомцев.
– Мир Вам, поприветствовал один из них, одетый в черное, и протянул свою руку.
– Здравствуйте, спокойно ответил Масуд, протянув свою руку.
– Как жизнь? Как дела? Как здоровье? спросил незнакомец, улыбнувшись.
– Спасибо хорошо, ответил Масуд, кивнув головой.
– Меня зовут Набиль. Я, и мои воины идем издалека, и вот беда, кони устали, и дорогу потеряли мы. Скажи, где здесь поблизости протекает река?
– Меня зовут Масуд, я гоняю свою отару, этим и живу. А это мои сыновья, Зафир, и Мустафа, указав рукой на мальчишек, сказал Масуд.
– Путнику в дороге надо отдохнуть, спокойно сказал Масуд, глядя на обветренное лицо мужчины. Раздели с нами хлеб.
– Спасибо, принял приглашение мужчина, и, приложив руку к груди, слегка наклонился. Приблизившись к костру, он аккуратно сел напротив Масуда, сложив свои руки на коленях. Масуд поставил перед ним деревянную посудину с сыром, положил кусок лепешки, и налил прохладной воды в пиалу.
– Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного, произнес мужчина, взял в правую руку пиалу, и сделал небольшой глоток. Лицо его преобразилось, глаза засверкали, он улыбнулся, и сделал еще глоток.
– Во имя Аллаха, повторил Масуд,
Зафир и Мустафа, сидели, молча, и ели разложенные перед ними финики. Масуд молчал, догадываясь, кто перед ним, и кто те люди, которых он пока не видит. "Они пришли с другой стороны, понимал он. Но, это не его война, пусть воюют те, кто хорошо умеет делать это, а он, Масуд, не воин, а всего лишь пастух. Он мельком взглянул на длинный, в "богатых" ножнах кинжал, на поясе мужчины, и все сразу понял.
– Далеко идете, спросил Масуд, предлагая путнику финики.
– Далеко, ответил путник.
– Воды много надо, сказал Масуд, пристально глядя на путника. Дальше, только пески, добавил он, кивнув головой.
– Потому Аллах и послал нам тебя, добрый человек, улыбнулся путник. Ты укажешь нам дорогу к реке, мы напоим лошадей, и пойдем дальше.
– Хорошо, кивнул Масуд. Я покажу дорогу.
– Спасибо тебе, добрый человек, кивнул путник.
Афганистан.
Расположение советской воинской части. Шарджой.
Ночь, казалось, уже отступила, а солнце еще не появилось. Между тенью и светом, в тишине и полумраке, были слышны негромкие голоса, и специфический звук металла. Над городком стояла прохладная и сухая ночь, запыленные палатки, "песчаная пудра" под ногами, и какое- то тоскливое и грустное чувство возникало при виде такой картины. Только негромкое лязганье металла, и тишина... Так звучит оружие и амуниция, когда крепкие парни, собираются идти в рейд. Его ни с чем не спутаешь, этот звук, благородный голос оружия. Группа капитана Кувалдина готовилась к выходу. Восемь бойцов, спокойно и сосредоточенно, снаряжали магазины, укладывали "боекомплект" и воду. Командир, обходя шеренгу, проверял укладку, и молча, кивал головой. Дойдя до крайнего, он внимательно осмотрел оружие, вздохнул, и произнес:
– Перекур пять минут.
Кувалдин шел в палатку, и думал он сейчас не о выходе, а о своей жене, и сыне. " Да что ж такое, говорил он себе, даже письмо не дадут дописать, только ночью начал, и тут на тебе,- срочно, выход, караван идет. Да кто там вообще идти может, через эти пески, совсем надо быть "чокнутым" и ... "Он откинул край палатки, и, нагнувшись, прошел в полумрак, освещенный только фонарем на маленьком столе. Рядом на кровати, сидел худощавый, невысокий брюнет, с тонкими усиками, на вытянутом лице, и вертел в руках гранату, рассматривая на колене, топографическую карту. Это был старший лейтенант Завьялов, командир второй группы. Кувалдин, устало вздохнул, посмотрев на Завьялова, сев на кровать, произнес:
– Ты Вася, точно Матросова хочешь схлопотать. Только вот амбразуры для тебя, еще не заготовили, натянуто улыбнулся Кувалдин, убирая со стола, тетрадь, с незаконченным письмом.
– Ты Сережа, командир толковый, оторвавшись от карты, поднял голову Завьялов. Так вот что я тебе скажу, подвиг свой я совершу, вдруг рассмеялся Завьялов, показывая белые зубы, но только в Союзе, и в койке с красоткой, смеялся он, глядя на Кувалдина. А до замены, ни- ни, табу, только "калашников", и даже не думаю.
– Вася, ну что ты" ржешь как конь" перед выходом, покачал головой Кувалдин, беду накличешь. Или тебе по колено?
– Сережа, улыбался Завьялов, по колено только море, а где оно, ты сам знаешь.
– Да знаю я тебя, махнул рукой Кувалдин, снова "пижонить" будешь.
– Ух, тяжело выдохнул Завьялов, резко перестав смеяться. Все нормально Сергей, сказал он, и снова углубился в изучение карты.- Нормально, прошептал Кувалдин, постукивая пальцами по столу. Это наверно нервное, произнес он в тишине.