Змеица
Шрифт:
Словам Ульвиры не хотелось верить. Горячая кровь? Греться в моих объятьях? Она подошла к картине и стянула с нее защитную ткань.
— Это фивании, низшая из каст. — Изображение повергло в шок. На нем десятки обнаженный девушек в объятья змееликих. Настолько откровенно, что я тут же покраснела и отвернулась. — На территории Хрустального города много мест, где можно их встретить. Их покупают на рабовладельческих рынках. По доброй воле девушки фиваниями не становятся…
Значит, слухи — правда. Девушек крадут
Ульвира подошла к следующей картине — на ней были девушки в томных позах с полуобнаженными телами. Не было той грязи, которая была на первом полотне, хотя откровенности это не убавило.
— …Картина называется «Шиани». Девушки приходят в дома, такие как мой, — подчеркнула интонацией последнюю фразу Ульвира, — и им помогают подобрать змееликого, который обеспечит им достойную жизнь…
— Содержанки, — догадалась я.
— Это не только постель, Марианна. Быть шиани — значит получить статус в обществе, стать уважаемой жрицей в храме Серпенты. Это возможность выбраться из нищеты. Не нужно прозябать, например, намывая грязные тарелки за гроши.
— Зато никто не упрекнет, что эти гроши ты заработала нечестным трудом, — парировала в ответ.
Ульвира тяжело вздохнула, но не ответила. На этот раз она остановилась возле статуи и сорвала с нее полотно. Это было самое прекрасное, что я когда-либо видела. Под тканью оказалась девушка из белого мрамора. Тога небрежно спадала с ее плеча, подчеркивая изящную фигуру. Проработка деталей была настолько тонка, что статуя казалась живой. Только отсутствие головы напоминало, что это камень.
— Это статуя последней дарайи.
— Последней? — удивилась я.
— Девушки с золотой отметкой Змеицы рождаются очень редко. Последняя дараяй умерла семь лет назад, и после нее никто не носил этот титул… до тебя.
— И она, как и другие жрицы, служит Серпенте и спала со змееликими за деньги?
— Только с дахарами — сильнейшими из змееликих, — произнесла торжественно, словно это должно было подсластить мое горькую пилюлю.
Зато теперь стало понятно, куда и зачем меня решил забрать дахар — хотел сделать своей любовницей. Странно, чем ему помешала метка Змеицы?
— А чем отличаются шианни от дарайи? Только меткой на руке?
— Дарайи священны. Их берегут как самую большую драгоценность, одаривая самыми роскошными подарками. Они могу сами выбирать себе дахаров, в отличие от шиани, которые находятся в зависимом положении.
— Дахаров? Ни одного, а несколько?
Ульвира замялась, словно решалась, говорить мне или нет.
— Дарайи очень редки, чтобы принадлежать одному мужчине. Обычно у них два-три дахара…
Сердце упало в пятки, мне резко стало не хватать воздуха. Как бы они это ни называли, содержанкой трех мужчин я быть не собираюсь! Нужно срочно придумать, как сбежать отсюда.
— …Марианна, тебе не стоит волноваться из-за этого. Все заботы я, как твой покровитель, возьму на себя. У тебя будет все, о
— Я никогда не мечтала быть чей-то постельной игрушкой.
Дом Медянки действительно пустовал много лет. Ульвира не набирала новых девушек на обучение. Сказала, что ушла на покой, и если бы не зов нашего договора и Змеица на моей руке, она бы и с места не сдвинулась.
Лимек не отходил от меня ни на шаг. Я не представляла, как можно отделаться от его надзора, но не теряла надежды. Когда-то же этот наг должен отдыхать? Пусть только уснет его бдительность, я убегу отсюда со всех ног. Затеряюсь где-нибудь в большом городе и навсегда забуду Хрустальный, как страшный сон.
Днем Ульвира ушла по делам, оставив меня с охранником. Я побаивалась его, иногда замечала на себе его животный взгляд. Так на меня смотрел дахар перед тем, как забрать с собой. Чтобы отвлечься, я бродила по дому и нашла огромную библиотеку. Мать научила меня читать, но книги всегда стоили очень дорого, и я не могла себе их позволить. Сейчас же могла утолить читательский голод и отвлечься от внимательных глаз своего тюремщика.
Ближе к обеду дом Медянки наполнили незнакомые женские голоса. Я даже покинула свое уютное гнездышко посмотреть, что происходит. В гостиной Ульвира раздавала указание трем молодым горничным. Они были одеты в черные платье, чепцы и передники. Две из них быстро побежали по поручениям, а одна осталась рядом с хозяйкой — молоденькая, с русыми волосами, собранными в пучок на затылке и россыпью веснушек по всему лицу.
— Госпожа Марианна, — обратилась ко мне Ульвира, — это твоя камеристка Камлия.
Девушка поклонилась, а я поклонилась в ответ.
— Нет. Марианна. Ты не должна преклонять голову перед слугами, — одернула меня хозяйка дома Медянки. — Ты преклоняешь ее только перед своим мужчиной и только в вашей спальне.
Мои щеки вспыхнули румянцем от ее слов.
— Нельзя быть такой эмоциональной. У тебя все на лице написано, — осудила мое смущение Ульвира.
— Скромность — лучшее украшение женщины.
— Монахинь и ханжей, — отрезала она и обратилась к служанке: — Камлия, растопи для госпожи баню.
Девушка крутнулась и оставила гостиную.
— Марианна, для твоей безопасности не стоит говорить, что ты дарайя. Браслет на руке скрывает настоящую Змеицу, и все видят отметку, которые ставят шианни. Чем меньше людей знают — тем лучше. Нужно как можно дольше продержать тебя в тайне.
— А как же священные и неприкасаемые дарайи? — повторила ее слова с насмешкой.
Ульвира схватила меня за руку, притянула к себе и силой тряханула:
— Глупая девчонка, — зло прошептала, — если бы не я, тебя бы продали в бордель. А попадись ты на глаза какой-нибудь из нагайн, твое тело болталось бы на дне реки. Только в храме ты получишь защиту. Слушай меня, и я сделаю все, чтобы ты добралась до него живой.