Змеиная осень
Шрифт:
— Довольно далеко, — отметил Лаврентьев, мельком глянув карту. — Есть информация, как они перемещаются по рельсам? Есть в распоряжении железнодорожная техника?
— Сомнительно. Любая тяжёлая техника давно была бы замечена патрулями Гидростроя — она слишком шумная. Предположительно, у них навесное оборудование для «козелков», позволяющее ставить машины на рельсы. Это подтверждают наблюдения боевой группы у моста.
— Сергей Михалыч! Вы сталкивались с бандой Черепов. Что можете сказать про их автомобили?
Я даже не сразу
— Автомобилей в Морозково мы не видели. Обходили деревню по большому кругу. Видели только людей.
— Мария Андреевна, вы?
— То же самое, — буркнула Маша, не вставая. — И бинокль был у Сергея.
— Ладно, это не так важно, — отметил Лаврентьев. — Куда выходит обходная ветка, на которой этот мост? Дайте-ка карту…
— К мосту через речку Линна, в районе станции Бурьяны. Мост, по имеющимся у нас данным, разрушен.
— По имеющимся данным… — буркнул Лаврентьев. — Возраст этих данных?
— Около пятнадцати лет. Данные с последнего выхода разведки Гидростроя в тот район. В связи с активностью диких зверей и бесперспективностью патрулирование на том направлении больше не производится, — Каращук добавил уже нормальным, не официальным тоном: — У Гидростроя тогда вернулось трое из десяти человек. Само собой, больше они туда не суются.
Лаврентьев отодвинул карту, и я подтянул её к себе. Ну да, карта, судя по всему, конца семидесятых — довольно качественная, явно не из тех, что в киосках продаются. Да в то время карты в киосках не особо и продавались, наверное — автотуризм был не развит. Скорее всего, какая-нибудь ведомственная.
Я без труда отыскал Беленец, вон крестиком обозначена церковь. Монастырь, выходит? Учитывая, что за точку отсчёта берём 1983 год — скорее всего, монастырь был заброшен, в лучшем случае там располагалась какая-то коммуна. Рядом деревенька, судя по обозначению. Совсем близко от железной дороги, даже станция есть — небольшая, вроде разъезда. Нашёл и Линну, петляющую причудливыми зигзагами — от неё до монастыря две трети пути.
— Знаю этот монастырь, с ребятами на машине туда ездили, — сказала Маша, глядя на карту.
— Маршрут можете показать? — уточнил Лаврентьев.
Взяв карту, Маша обошла стол, подошла к Лаврентьеву — с другой стороны сразу подошёл Каращук.
— Вот сюда ехали, через эту деревню, потом вот здесь, — начала показывать Маша. — Но тут эта дорога не указана.
— Скорее всего, её и нет, — подытожил Каращук. — Вон, смотрите, на карте показан зимник — допускаю, что и сейчас туда можно на машине доехать только зимой. С учётом, что сначала пустим грейдер, — хохотнул он. — Так что это не вариант.
— То есть, только железнодорожная техника, — сказал Лаврентьев. — Учтём, будем прорабатывать этот вопрос. Но мы отвлеклись. Связь их с Колледжем доказана?
А Маша-то вскинулась — видимо, поняла, что за дела тут замешиваются. Слушай, Мария, слушай —
— Прямых доказательств во время допроса не выявлено. На вопрос, почему дважды пытались ликвидировать Волкова, получен расплывчатый ответ «по приказу». Скорее всего, исполнители и не знали этого.
— Тупик?
— С этим материалом — да. Материал отработан полностью.
Не знаю, поняла ли Маша смысл этой фразы — но я теперь точно уверен, что «некроманты» ликвидированы…
— Так. Тогда продолжим по теме Беленца и банды отдельно. Второй вопрос повестки, — продолжил Лаврентьев. — Мария Андреевна, что вы можете сказать о Соколове?
Похоже, Маша не ожидала вопроса. Удивлённо расширила глаза:
— Хороший парень. Немножко неуверенный, в общении робкий, но смелый.
Ага, видимо, вспомнила эпизод, когда Соколов с одним арбалетом помчался отвлекать супер-зомби…
— Умеет колдовать. Насколько хорошо — не знаю, но умеет. И, — Маша помялась, — вроде что-то необычное умеет, он в общежитии тогда чужое колдовство распознал.
— Это мы знаем, — кивнул Лаврентьев. — Он вам нравится?
Маша вдруг покраснела аж до корней волос. Ну да, прямой вопрос — прямая реакция.
— А это моё личное дело, — ожидаемо огрызнулась она.
Угу, если учесть, что Маруся была уже в паре переделок вместе с Соколовым, да потом он на рынке её обхаживал…
— К сожалению, не личное, — покачал головой Лаврентьев. — Вы знаете, что Соколов был в Анклаве во время убийства ключевого свидетеля?
Так… Что-то новенькое. Кого это ещё у нас убили в Анклаве?
Твою ж мать.
Рыбин же сказал тогда — «один белый», прежде чем умереть. А он не белобрысого ли Соколова имел в виду?
Меня опять продёрнуло холодом — и не от амулета. Похоже, мне это теперь вместо головной боли…
Соколов причастен к убийству Виталика?
— То, что он там был, не значит, что он кого-то убивал, — не задумываясь отпарировала Маша.
— А документы гласят, — начал Каращук, перелистывая какие-то бумаги, — что в ночь с 21 на 22 сентября Соколов и ещё один колдун вошли в здание Анклава, — он сделал паузу, поднял глаза на Машу и пояснил: — Соколов у нас под наблюдением как доверенное лицо ректора Колледжа. — Через четыре минуты произошёл взрыв, уничтоживший свидетеля, ещё через полторы минуты колдуны покинули Анклав.
Так в Управе всё знали с самого начала? Интересно, кого они в реальности «пасли» — Виталика или Соколова, или вообще обоих? Выходит, я тут рву задницу, чтобы разобраться в происходящем, а Управа попросту переставляет фигурки по шахматной доске…
Виталик мог остаться в живых. И двое работяг из моего подъезда могли остаться в живых. Может, и ещё кто-нибудь…
Но тогда не было бы доказательств.
Как же это мерзко, вашу мать…
— Видели, как он убивал? — хладнокровно прервала мои мысли Маша.