Змеиная вода
Шрифт:
«Книга о змеях»
В отеле пахло цветами и сдобой. И запах этот, сытно-хлебный, сдобный, действовал успокаивающе. Он заполнил небольшой сумеречный холл, добрался до окон, раскрытых по жаре.
– Петровна! – голос Фрола Яковлевича потревожил сонную тишину.
И пара мух закружилась над стойкой.
– Петровна, гостей встречай… эй…
Фрол Яковлевич по-хозяйски подвинул к себе звонок и пару
– Угомонись, - этот голос был тих и спокоен.
Принадлежал он женщине средних лет и весьма своеобразного обличья. Она была высока и худощава. Седые волосы зачесывала гладко, собирая в короткую куцую косу. Темное платье её отличалось весьма характерной строгостью линий. И шито было по моде еще довоенной, сколь могу судить.
– Доброго дня, - произнес Бекшеев.
И я повторила за ним.
– Вот, - Фрол Яковлевич слегка смутился. – Гостей привез. Нумер нужен.
– Несколько, - поправил его Бекшеев. – Но мы с… сопровождением.
Глаза у женщины были мертвыми. Стеклянными, как у зверей в музее. Случилось мне как-то заглянуть… жуткое место, честно говоря. Хотя Одинцов что-то там говорил о важности, сохранности и культуре. Мне же запомнились только эти вот стеклянные глаза.
Мертвый взгляд женщины остановился на Девочке. И я даже приготовилась услышать отказ. Но губы Петровны дрогнули и растянулись в жутковатого вида улыбке.
– Рада, - сказала она.
– Гостям.
Голос ее остался тихим и шелестящим. Честно говоря, у меня от этого голоса по спине мурашки побежали.
– Она воспитанная, - сказала я зачем-то. И в ответ получила спокойный кивок.
– Уверена в этом. Я люблю животных.
– Ага, - хохотнул Фрол Яковлевич.
– Больше чем людей.
– Фрол, - взгляд женщины задержался на нашем водителе.
– Если у тебя все, то можешь быть свободен.
Фрол Яковлевич смутился и отступил.
– Погодь, - Тихоня подхватил его под руку.
– Пойдем-ка, побеседуем о делах нашеских. Нам машина нужна будет? Нужна... Вот через часик и...
– И что ты обо всем этом думаешь?
– поинтересовался Бекшеев, раскрывая чемодан.
Комнаты нам выделили разные. Суровая Петровна, открыв паспорта, заявила, что номеров на двоих нет. И главное снова глянула так, что желания спорить не возникло.
– Думаю... В целом я уже высказалась, что я думаю.
– А в частностях?
– Помимо того, что эта семейка мягко говоря...
– я сделала взмах рукой, явно чувствуя недостаток слов.
– Странно это все. Нелогично.
Девочка растянулась на ковре. Сквозь открытое окно тянуло прохладой, а доски пола нагрелись и Девочка жмурилась от удовольствия.
– Сверимся? – предложил Бекшеев. – По нелогичностям?
– Долго придется.
– Так и спешить некуда.
Девочка приоткрыла красный глаз. И закрыла,
– Во-первых, то, что на станции… я ведь не ошибаюсь, что это очень невежливо? Сперва приглашать в гости…
– Вынужденно, - поправил Бекшеев.
– Пусть и вынужденно, но все же приглашение было. А потом все перевернулось и мы здесь.
Не буду врать, здесь мне нравится куда больше.
Комнаты не так и велики, но при том здесь чисто и свежо. Мебель старая и солидная, из той, что на века. Да и в целом нет желания убить кого-то, каковое, чую, в поместье Каблуковых возникло бы и весьма скоро.
– Это и вправду невежливо, - Бекшеев оперся на чемодан. – Мягко говоря… полагаю, согласие не наш приезд давал Анатолий… и вновь же, вынужденно. Быть может, изначально Мария Федоровна планировала как-то… расположить нас к себе.
– Тебя.
Меня она за человека не считала, как и Тихоню.
– Меня. Однако…
– В процессе поняла, что смысла суетиться нет, - сделала я вывод.
– Именно.
– А раз избежать конфликта все одно не выйдет, то к чему тратить силы на неудобных гостей…
– Согласен.
Люблю, когда со мной соглашаются.
– Во-вторых. Вся эта история… - я распахнула двери тяжелого шкафа. Дубовый, резной с бронзовыми ручками он обещал неведомые сокровища, но внутри оказалась лишь пустота. – Нелогична напрочь. Сперва они сделали все, чтобы представить смерть Ангелины несчастным случаем. Теперь Мария Федоровна уверяет, что это тоже убийство. Точнее, что она согласна, что это тоже убийство. Но как-то вот согласна…
– Не до конца?
– Точно.
Бекшеев всегда умел находить правильные слова. И мое собственное впечатление окрепло.
– Такое вот чувство, будто дамочка эта на двух стульях усидеть пытается. И вашим, и нашим…
– Возможно, что так оно и есть.
– Дочь она не любила.
– Скорее всего, - согласился Бекшеев и подал мне костюм. – Но, возможно, дело не в любви. В традиционных семьях всегда мальчики ценились больше девочек.
– Вот мне это не рассказывай, - я костюм отправила на вешалку. И рубашки на полку выложила. Оно, конечно, Бекшеев и сам справится, если что, но стоять и смотреть как-то неудобно. – Что такое наследник я понимаю. Но даже у нас это было не так… явно.
И не скажу, что братьев любили больше.
Нет.
В другом дело. В отношении, что ли? Им больше дано. И спрос с них тоже больше. А мы с сестрами… нас как раз вот любили. И баловали. И… и с другой стороны, в семье детей хватало. А вот если бы как у них? Если бы только я родилась, одна… и без надежды на наследника?
А потом брат.
Долгожданный. Не знаю. Сложно. С людьми всегда сложно.
– С тем, что касается Марии Федоровны, я согласен. Она явно что-то недоговаривает. Дальше?