Змеиная яма
Шрифт:
— Слишком много формальностей. Человека не так просто списать. Порой обычный телефонный аппарат не спишешь. Проще Дика арестовать на публике с шумом, потом выпустить.
— Если ты ему предъявишь обвинение, то обязан послать в Бутырку. А там они легко проверят, что такой к ним не поступал. Не только у тебя связи. Нельзя недооценивать врага. Ты уже и сам понял, что мы не с мелюзгой дело имеем.
— Ладно, я подумаю. В чем-то ты прав, но один я ничего не решаю.
— Началось!! — завопил Метелкин. — Ну копайтесь пока всю Москву не
Метелкин вышел, хлопнув дверью.
Три платья Тоня сдала на реализацию продавцам Черкизовского оптового рынка и возвращалась домой. Платили ей гроши, но лучше иметь дело с китайцами, чем армянами и азербайджанцами. Те могут ничего не заплатать, и защиты не найдешь. Приходилось сводить концы с концами, перебиваясь с хлеба на воду.
В старом дворике на Плющихе стояли две развалюхи м два восьмиэтажных кирпичных дома. Ей повезло, что ее квартира находилась в хорошей постройке. По центру дворика был разбит скромный, но уже разросшийся скверик, где любили отдыхать старушки и выгуливали своих щавок и псов местные собачники.
Ингрид стояла в подъезде дома напротив, и ей пришлось подняться на площадку пятого этажа, чтобы иметь полный обзор двора. Она видела, как в подворотню вошла Антонина и направилась к своему подъезду. Буквально через несколько секунд следом за ней во двор вошел рослый парень с газетой в руках. Он шел следом за женщиной. Как только Тоня Зайцева зашла в подъезд, молодой человек свернул в скверик и уселся на лавочку напротив ее окон.
Ингрид достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер.
— Это я. Она уже дома, но мне кажется, что ее ведут. Что будем делать?
— То, что наметили. Я и не сомневался, что их возьмут под контроль. Теперь мне понятно, почему его не трогают. Хотят взять с поличным. Резонно, будь внимательна.
— Хорошо. Тогда я пошла. Она убрала телефон в сумочку и вызвала лифт.
В подъезд Зайцевой Ингрид вошла уверенной походкой, как в свой собственный. Поднявшись на второй этаж, она позвонила в сорок первую квартиру. Дверь открыли тут же, будто стояли за ней и ждали.
— Здравствуй, Тоня. Помнишь меня?
— Магда? Куда же ты запропастилась? Выкройка давно готова. Нашла ткань?
Женщины прошли в комнату, заваленную тканями, Дошитыми платьями и блузками. Швейная машинка стояла в центре, с потолка свисала лампочка без абажура.
— Секундочку. Сейчас я тебя усажу.
Хозяйка начала сгребать выкройки с дивана и перетаскивать их на стол.
— И если нетрудно, Тонечка, закрой окно, а то я простужена, боюсь, еще больше надует.
— Ради Бога, сейчас закрою.
«Интересная женщина, — подумала гостья. — Прекрасная фигура, точеные черты лица, опрятная. Немного угловата и грубовата, но это небольшая помеха. Такая может найти себе стоящего мужчину и жить, как королева, а она тряпьем занимается. Ведь такие соблазнительные штучки долго в девках не засиживаются. Ей еще и тридцати нет. И вероятно,
Ингрид села на освобожденный от посторонних предметов диван и предложила Тоне сесть рядом.
— О платье мы потом поговорим. Я пришла к тебе по другому поводу. Видишь ли, всех нас объединяет общее несчастье: мы остались без мужей по собственной слабости. Позволили себе расслабиться один раз — и нас тут же засветили. И сделано это было специально.
Антонина непонимающе хлопала длиннющими ресницами.
— Что значит «специально»? Как это?
— Тебе твой муж показывал фотографии?
Хозяйка стиснула зубы.
— Нет, он поставил видеокассету, включил телевизор, заставил меня смотреть и при этом избивал. Бил до тех пор, пока я сознание не потеряла. Сволочь!
— Сволочь не он, а тот, с кем ты ему изменяла. Вот он — сволочь и подонок. Ведь его Дик зовут?
— Да, но он-то тут при чем?
— А ты наивная дурочка. Не подумала, как это вас ухитрились заснять в такой момент, когда в комнате никого не было. Все это Дик устраивал со своим напарником, а потом продавал компромат нашим мужьям. Он на нас деньги зарабатывал, а мы после этого на улице оказались.
Ингрид достала из сумочки фотографии и подала Зайцевой.
— Вот, полюбуйся.
Тоня разглядывала снимки, и ее черные глаза сверкали красными искрами.
— Ублюдок! Вот скотина!
— И только одной из всех муж простил ее слабость. Причина простая: он импотент. Пришлось смириться.
Тоня отбросила фотографии в сторону.
— А где ты их взяла?
— Наняла сыщика и адвоката. Мы решили засадить этого самца за решетку. В зоне из него «петуха» живо сделают, как узнают, за что он туда попал. Зэки за нас отомстят, сделают его своей девочкой. Там он быстро поймет цену нашим страданиям. Сыщик, которого я наняла, выследил Дика и побывал у него дома. Там он и нашел эту коллекцию.
— Ну а что я могу сделать?
— Нам надо собрать несколько таких же, как мы, дурех. Адреса и телефоны я уже выяснила. Хорошо, если бы женщины приехали сюда, тогда я позвала бы своего адвоката, и мы составим общее заявление. А он уж сумеет дать ему ход. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Нечего тянуть. Мне не терпится увидеть этого паршивца в зале суда за решеткой.
— И за что его будут судить? За то, что мы к нему в постель ныряли?
— За шантаж и вымогательство. Пять лет минимум.
— Давай попробуем.
Антонина собрала фотографии в кучу и вновь их просмотрела. Выбрав одну из них, она сказала:
— Эту телку я знаю. Мир тесен. Она живет недалеко, на площади Восстания, у метро «Баррикадная». Зовут ее Галя Ростоцкая. Была у меня одна подруга, впрочем, она никуда не делась. А эта Галка живет в квартире напротив. Воображалистая девица. Ее муж бензоколонкой командует.
— Теперь у нее нет мужа так же, как и у нас.
— Сейчас мы это выясним.
Тоня подошла к телефону и набрала номер.