Змеиное сердце
Шрифт:
– Кроме фото, было видео. И кто-то показал его классной, она приходила к нам, пока тебя не было, поговорить со мной и Региной. Дочь сказала Ирине Викторовне, что лучше сдохнуть, как эта собака. Ей не на кого обижаться. Собаке, понимаешь? Она – бродяга. А я имею родителей…
Сергей услышал, как Лиля всхлипнула, голос дрожал и прерывался.
Но она взяла себя в руки и продолжила:
– Я пообещала отвести ее к школьному психологу. Хорошо, что наша Татьяна там работает. Уф.
– А на то, что на видео, – какая реакция?
– Тебя
Сергей еле сглотнул подступивший ком, который, как наждачная бумага, оцарапал горло и провалился вниз. На лбу выступила мелкая испарина. Стрельнуло снова под лопатку, и онемели кончики пальцев. Он почему-то вспомнил, как юрист описывал истории из практики брата – фельдшера скорой помощи. Про инфаркт и первую помощь. Какая первая помощь? У меня в аптечке, кроме бинтов, жгутов, йода отродясь ничего не было. Надо заехать в аптеку.
Сергей набрал в легкие воздух, задержал дыхание, потом прокашлялся. В какой-то псевдонаучной статье советовали так сделать при подозрении на проблемы с сердцем. Отпустило. Тепло вернулось к рукам, ритм выровнялся, мужчина выехал с паркинга, выбросив из головы тут же все, кроме работы.
– Региночка, привет, мой хороший. Готова к школе? Скучаешь по урокам, одноклассникам?
– Нет. – Девочка опустила глаза и буравила взглядом ковер с причудливым рисунком в кабинете психолога Татьяны Борисовны.
– А на гимнастику ходишь?
– Нет.
– Почему? Может быть, тебя заинтересовал другой вид спорта?
– У меня растяжение.
– А ты говорила маме? Тренеру? Вы лечились?
– Растяжение связок само проходит. – Регина подняла карие с янтарными крапинками глаза. – Я просто больше не хочу туда ходить.
Глаза ее увлажнились и лихорадочно заблестели.
– Тетя Таня, пожалуйста, не говорите маме. Это всё Анька. Я боюсь делать этот элемент. Мама не знает, но скоро соревнования. Я подделала записку от мамы, что мы уехали и будем всё лето без связи. Тренер очень ругалась, что я не тренируюсь. Но Анька… – Регина горько заплакала. – Она была главной моей конкурентной. Упала со снаряда и всё, теперь лежит. Я не хочу, как она, Анька жалуется и гадости говорит. У нее мама рядом, с работы ушла. А если со мной такое случится? Я буду никому не нужна, упекут в больницу. Не хочу. Пойду в кружок аниме рисовать, если им так надо, чтоб я чем-то занималась.
– А что ты сейчас, Регина, чувствуешь? Страх, гнев, боль?
– Не знаю. – Девочка отвернулась, боясь, что психолог считает ее мысли своим взглядом-сканером, как рентгеновские лучи в аэропорту.
– Боль, наверное.
– Как думаешь, почему ты испытываешь эти эмоции?
– Нет, мне не больно, а страшно.
– Хорошо, поработаем с твоим страхом. А что с теми фотографиями, зачем ты их выложила? Хотела поддержки от людей? Ведь увидели твою ленту не только знакомые и близкие. Какой реакции ты ожидала? – Много лайков хотела, а что? – Регина
Ее светлые волнистые волосы рассыпались по плечам. Татьяна подумала, что дочь еще даст подруге повод поволноваться. Растет красавица.
– А тебе было жалко ту собаку на дороге? Что ты сейчас чувствуешь, вспоминая эту ситуацию? Страх, боль или гнев?
– А как понять, что такое гнев?
– Ну, смотри, гнев – это сильная эмоция, вызванная каким-то отрицательным для тебя событием, на которое ты не можешь ни повлиять, ни изменить его, и ты злишься. Похоже?
– Да.
– Ты злишься на кого-то?
– Да, на папу. И маму тоже. Они же сбили эту дворнягу.
– Мы этого не можем утверждать. Ты не была за рулем. Была ночь. Столкновение могло произойти с уже лежащим на дороге животным. Папа мог просто не заметить.
– Но они могли проверить, жив он или нет? – Регина начала всхлипывать.
Татьяна протянула стакан воды.
– Выпей. Успокойся. Сделаем паузу. Перед тобой лист бумаги. Нарисуй-ка мне кактус.
– Кактус? – Девочка посмотрела на психолога удивленно, не колючим взглядом, а по-детски любопытным.
– Да, вот фломастеры, цвета выбираешь ты, форму, размер и то, что вокруг кактуса. Ты – художник! Я не буду мешать, подойду к твоей маме.
– Что скажешь? У нас проблемы? – Лиля отвлеклась от телефона.
– А у вас проблемы? – Миловидная шатенка сняла очки в ярко-синей оправе и потерла переносицу. – Кофе?
– Давай. Так давно мы не сидели на твоей кухне и не болтали о своем, о девичьем. – Лилия посмотрела на бежевые жалюзи, сквозь которые тщетно пыталось пробиться солнце. – А когда-то здесь висели такие милые шторы в ромашку. Как я их обожала…
– Да, мамины любимые. Царствие небесное.
– Жаль ее. Пусть ей будет там хорошо. – Лиля оторвала задумчивый взгляд от окна и посмотрела на ухоженные руки, оценила матовое шеллаковое покрытие. И быстро перевела разговор: – Знаешь, когда выходила замуж за Сергея, не так я видела нашу жизнь… Мы всё время на работе, дети предоставлены сами себе. – Тебе со сливками?
– Угу. – Лиля посмотрела на Apple Watch. – Мне надо на работу. – Что она делает?
– Кактус рисует. – Татьяна улыбнулась.
– Ты точно психолог? Она дома, что ли, не может его рисовать?
– Красный диплом Московского психолого-педагогического это подтверждает. Дома не может. Это техника. После вынесу вердикт. Психологи, конечно, не имеют права раздавать советы, но мы не чужие. Как насчет домашнего питомца? После всей этой ситуации… Девочке необходимо о ком-то заботиться, быть кому-то нужной. Заведите щенка, например, йорка.
– О, нет, только не это. И йорк, вообще, разве собака?
– Ты сразу в отрицание, со школы такая, просто возьми на заметку. Иначе ее дольше будем вытаскивать. И сходи, поговори с тренером. Я не имею права рассказывать, о чем мы беседуем, если не касается жизни и здоровья ребенка. Но мой совет – сходи.