Змеиное Солнце
Шрифт:
— У муженька твоего, что ль, спросить надо было? — удивленно выслушав ее гневную отповедь, ответил Джериш. — Так я спросил. Он вовсе не против.
Лицо Мины залила краска ярости, глаза ее запылали.
«Ах вот как Учай решил со мной расквитаться! Мало ему прежних унижений — чужеземцу меня отдать решил, будто ненужную вещь, чтобы и вовсе детей Карью в пыль втоптать?»
— На лицо ты красавчик, а по сути — вонючая медвежья куча! Пошел вон! И Учайку с собой забери, — процедила Мина и с отвращением отвернулась, показывая, что больше не желает видеть незваного гостя. — Завтра скажу батюшке, чтобы гнал вас всех прочь за реку!
— Эй, да
Возмущенный Джериш шагнул к девушке и рывком схватил ее за косу, спускающуюся ниже пояса. Мину точно розгой обожгло. Только муж смеет касаться ее волос!
Не помня себя, она развернулась, и ее кулак врезался Джеришу в скулу. Из ссадины под глазом брызнула кровь, но жезлоносец этого даже не заметил — лишь мотнул головой и хищно ухмыльнулся. Уж чего-чего, а драк в его жизни было превеликое множество!
Он ловко убрал голову из-под второго удара, перехватил девичий локоть и крутанулся на месте, посылая Мину лбом в дверной косяк. От удара по избе аж звон пошел. Дочь Тумы без звука опрокинулась навзничь. Но не успел Джериш склониться над ней, как руки Мины взметнулись, схватили его за горло и рванули вниз. Они покатились по полу, по священным ячменным снопам, накрытым шкурами. Джериш навалился на девушку, задрал ей подол и засунул пятерню под рубаху. В следующий миг крепкий кулак до крови рассек насильнику бровь. Жезлоносец невольно отшатнулся. Мина извернулась, сбрасывая его с себя, и обеими ногами ударила его в грудь — да так, что Джериш отлетел, с размаху треснулся затылком о край лавки и упал без сознания.
Едва способность видеть снова вернулась к нему, он увидел в сумраке сверкающие глаза Мины, которая яростно нависла над ним, сжимая кулаки. Будто грозное божество, родительница бури, о которой шептались чумазые пастухи в его вотчине на берегу южного моря, сошло в этот мир, чтобы покарать наглеца.
Мина, тяжело дыша, ждала, готовая бить снова и снова. Но ее противник смирно лежал на полу, не пытаясь пошевелиться. Девушка даже встревожилась немного — не пришибла ли насмерть? Или вражина подманивает, притворяясь беспамятным, а сам... Но нет, арьялец смотрел на нее сквозь спутанные волосы, моргая слипшимися от крови ресницами. Разбитые губы его шевелились.
— Что ты там бормочешь?
— Ты прекрасна! — стараясь собрать воедино плавающие перед глазами образы, шептал Джериш. — Я не знал, что такие бывают...
Мина хмыкнула, разжимая кулаки, выпрямилась и сложила руки на груди.
— Ну-ну, ври дальше. Что еще скажешь?
— Ты меня добыла в бою, — выдохнул Джериш. — Теперь я твой!
Мина невольно улыбнулась. Гнев ее улетучился, будто его и не бывало. Помедлив, она присела рядом с могучим чужаком, убрала с его лица длинные золотистые волосы, вытащила из щели между бревнами клок сухого мха и принялась утирать текущую по его щекам кровь.
А Учай, расставшись с Джеришем, и не подумал возвращаться к пирующим в овине, а свернул совсем в другую сторону. Он перелез через изгородь и рощицей направился на пустынный берег Обжи. Там опустился на колени и вытащил из-за пазухи оберег с вырезанным ликом Богини.
— Ровня или неровня, я люблю тебя. Я твой, только твой — других мне не надо, — шептал он. — Никто мне тебя не заменит! Мои враги, моя добыча, я сам, вся моя жизнь — тебе жертва! Прошу, прими ее...
Пошел дождь, зашумел все громче, превращаясь в долгий студеный осенний ливень. Учай все стоял на коленях,
Глава 3Двое из-за Кромки
— Где мы? Где дед?! Я пойду за ним...
Мазайка пытался привстать на ворохе листьев. Опираясь на подгибающиеся руки, поднял голову и уставился в сырую лесную темноту. Кирья с тревогой оглянулась на него. Ее друг был насквозь мокрый и бледный, как едва оттаявшая рыба; глаза словно два болотных оконца, смотрят и не видят — или видят, да совсем не то, что следует видеть живому человеку.
— Куда тебе идти! — тихо проговорила девочка. — Сейчас, погоди немного...
Костер был уже сложен огненной коттой — сверху сухие ветки и хворост, внутри береста. Кирья ударила кресалом по кремню, яркие искры летучими звездами посыпались на трут. От него тут же занялась береста, и огненная котта вспыхнула легким трескучим пламенем.
— Сиди! Не отходи от огня!
Мальчишка с трудом приподнялся, попробовал встать, но снова бессильно упал в листья.
— Дед уходит. Надо идти за ним, — бормотал он, словно не в себе. — Иди ты, Кирья, верни его... Я тут передохну немного. И догоню тебя.
— Нет, так нельзя!
Схватив сразу охапку хвороста, она ссыпала его в костер. Сушняк сразу вспыхнул, языки огня метнулись в небо, обдали жаром.
— Ты, главное, согрейся, я сейчас еще наберу...
Мазайку и впрямь трясло — зуб на зуб не попадал. Он вытянул руки в сторону костра, едва не обнимая его. Над его мокрой одеждой потянулись в небо струйки пара. Кирья, спохватившись, принялась раздевать его:
— Снимай мокрое! Все, все снимай! Дай сюда рубашку, у огня повешу. Вот тебе пока мой кожух. Ногу протяни, завязки распутаю...
— А сама-то? — стуча зубами, спросил Мазайка. — В одной рубахе?
— Мне не холодно.
— Да как же...
— А вот потрогай.
Кирья протянула другу руку. Он тронул и с невольным удивлением вскинул на нее взгляд:
— Ого! У тебя жар?
— Это не жар. Сам-то не видишь?
Мазайка взглянул ей в лицо. Оно будто горело изнутри. Глаза сияли так, что мальчишке стало жутковато.
— Ложись и спи, — велела Кирья.
— Нельзя спать. Костер...
Оба они понимали — опасность еще слишком близка. Усни они оба, огонь затухнет, и тут-то от Калминой заводи наверняка полезут темные духи. Не может быть, чтобы старуха так просто смирилась с бегством пленника и кражей костяной дудки. Кирья не забывала о своей добыче ни на миг. Устроив друга поудобнее, она достала дудку из-за пояса и переложила на колени, чтобы можно было в любой миг поднести ее к губам.
— Я не буду спать, — сказала она. — Не хочу. А тебе надо греться и набираться сил... О, погляди! Дядьки нас охраняют!
За кругом света, очерченным костром, поблескивали во тьме зеленые глаза стаи.
Когда костер прогорел и остались лишь рдеющие угли, звери начали подходить ближе. Будто набираясь смелости, один за другим они укладывались вокруг Мазайки. Один даже подошел к Кирье, положил ей голову на колени и свернулся вокруг нее, грея ей спину. Кирья покосилась на друга, убедилась, что он заснул в тепле, и наконец перевела дыхание. Пожалуй, с огнем и такими сторожами врагов этой ночью можно было не опасаться.