Змеиное яйцо
Шрифт:
Стелла хихикает.
Тихо ты. Нечего над ним смеяться. Я ему помогу. Стелла. Ну уж нет, черта с два! Это жульничество.
Сам должен справиться.
На груди Монро выступают капельки пота. Он ложится поверх Микаэлы, судорожно ласкает ей грудь, покрывает поцелуями лицо и шею, но требуемое никак ему не удается. Микаэла, приложив руку ко рту, откинула голову назад, отвечая Абелю насмешливым заговорщицким взглядом. Время от времени она затягивается сигаретой. Стелла подползла к ним почти вплотную и становится на колени, подымая и опуская руку, словно судья на матче по классической борьбе. Внезапно Монро, конвульсивно всхлипывая, бессильно замирает на белом теле Микаэлы. Стелла издает победоносный крик и шлепает его по заду, затем плюхается на пол и начинает собирать выигранные ею деньги. Абель тяжело наваливается на нее, и она переворачивается на спину.
30
Спустя
Абель быстро одевается, накидывает пальто, находит свою шляпу и уже готов улизнуть, как вдруг что-то вспоминает. Осторожно выдвигает ящик ночного столика, где скомканной кучей лежат его деньги. Он засовывает их в карман вместе с пачкой сигарет и выскальзывает из комнаты.
Время – половина четвертого ночи; пустынные улицы продувает пронизывающий ветер с северных равнин.
Неподалеку от клиники святой Анны остановился патруль. Грузовик въехал на тротуар; на платформе-прицепе установлен пулемет устаревшей конструкции; человек семь солдат расположились вокруг машины. Из приоткрытой двери молочной падает свет; видно, как хозяйка варит кофе на шипящем примусе. Солдаты отхлебывают горячий кофе из крышек своих котелков; у некоторых – ломти черного хлеба. Стоя и сидя возле грузовика, плотно запахнувшись в свои шинели, они стараются укрыться от ветра.
К солдатам подходит Абель и предлагает украденные сигареты.
Абель. Закуривайте.
Несколько человек берут по сигарете.
Кто-нибудь из вас говорит по-английски?
Молчание. На него бросают сонные, подозрительные взгляды.
Не скажете, как мне добраться до Штеттинского вокзала?
Один из солдат на ломаном английском объясняет ему.
Большое спасибо. Курите. Берите всю пачку. (Пауза.) Я американец. Еду в Гамбург. Днем отплывает мой пароход. Заехал в Берлин посмотреть, что за штука эта инфляция. Невероятно! Потом попал к проституткам, и они сперли мои доллары. Ну да ничего. За свои денежки я получил достаточно. (Смеется.) Как много солдат кругом сегодня ночью. Что, ожидается какая-нибудь заварушка? (Никто не отвечает.) Здорово будет вернуться назад в Лос-Анджелес. Там по крайней мере не такой холодище. (Пауза.) Огня ни у кого нет? Спички у меня тоже сперли. Только мое копье при мне и осталось. (Смеется; все молчат.) Хотя, должен признать, дело свое они знают. Особенно одна – еврейка. Еврейки – классные проститутки. Но у вас в городе слишком много евреев. Берлин так и кишит ими. Вы любите евреев? (Молчание.) Я не люблю. Хотя шлюхи из них хоть куда. Особенно рыжеволосые.
Все молчат. Кто-то протягивает Абелю жестяную кружку с кофе. Он улыбкой благодарит. Глаза наполняются слезами. Он отхлебывает кофе и курит.
Как хорошо вернуться домой, в теплые края. К жене и детям. Шлюхи украли у меня бумажник, а то бы я показал вам фотографии детишек. Мы живем не в самом Лос-Анджелесе, а на холме на берегу океана. Тихого океана. Засыпаем и просыпаемся под шум прибоя. Круглый год купаемся. У моей жены шикарная фигура. В купальнике она блеск! У нас двое ребятишек, Макс и Мануэла. Осенью девочка пойдет в школу. С нами живет моя старуха бабка. Вообще-то она сущая ведьма, но хозяйство ведет прекрасно, и дети ее любят. А главное – превосходно готовит. Попробовали бы вы ее яблочный пирог!
Солдат. Да пошел ты ко всем чертям!
Абель (смеется). Чем я его обидел? А может, он еврей? В таком случае в ваших рядах предатель. Солдат. Вали отсюда, пока я тебя не пристрелил! Абель (показывая пачку денег). Позвольте заплатить за кофе.
Сует деньги в карман ближайшего солдата.
До свиданья, джентльмены. Ради вашего блага я надеюсь, что Германия в четверг еще не развалится. Будь я на вашем месте, я бы не был в этом так уверен.
Добравшись до дому, Абель раздевается в холодной прихожей и потихоньку проходит в комнату. Горит верхний свет. Мануэла лежит на кровати, вытянув руки по бокам. Голова ее повернута к стене;
В комнате непроницаемая тишина. В льющемся с потолка тусклом свете тело, представшее его глазам, кажется нереальным. За окнами – сгустившийся мрак. Стремясь уйти от всего этого ужаса, он закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы простым актом физического движения нейтрализовать нестерпимую боль. Слез у него больше нет. Слабый шорох за стеной заставляет его вскочить на ноги. Ему кажется, что в узком зеркале в золотой раме, висящем рядом с гардеробом, внезапно мелькнул лучик света. В ярости хватает он один из стульев и изо всех сил запускает им в зеркало; стекло разбивается, и осколки падают внутрь, обнаруживая зияющее отверстие в стене. Мгновение Абель стоит, оцепенев от испуга, затем слышит быстрые удаляющиеся шаги и стук захлопываемой двери. Встав на другой стул, он направляет свет висящей под потолком лампы в проем. Там, в темноте, что-то посверкивает. Словно на него уставился чей-то глаз. Приблизив лампу к таинственному предмету, Абель видит, что это кинокамера, объектив которой направлен ему в лицо. Он выбивает из рамы острые осколки зеркала и, протиснувшись в дыру, опрокидывает камеру. Кассета раскрывается, и по полу, извиваясь желтоватой змеей, ползет кинопленка. Абель толчком открывает дверь, возле которой он оказался, и попадает в просторную, совершенно пустую комнату с высокими окнами и содранными досками пола, обнажившими деревянные балки, меж которых зияет бездонная пустота. Позолоченная кожа, некогда драпировавшая стены, оборвана; четыре ничем не завешенных окна обращены в черноту ночи. Крутые ступени деревянной лестницы ведут к двери в верхнем этаже. По другую сторону двери все выкрашено в белый цвет, стены облицованы кафелем, окна забиты. Посреди комнаты – операционный стол и ничего больше, словно все остальные предметы обстановки отсюда вывезли в страшной спешке. За следующей дверью – большой грузовой лифт. Абель нажимает кнопку: слышится рев мотора, от которого вибрируют полы и стены. Лифт трогается с места, унося Абеля вверх сквозь темноту здания, кое-где рассеиваемую светом лампочки без плафона. Повсюду следы поспешной эвакуации. На последнем этаже кабина останавливается, и Абель видит, что попал в длинный коридор, судя по всему, протягивающийся через весь дом. Все двери в нем полуоткрыты, то тут, то там груды неубранного мусора.
Неожиданно на Абеля надвигается какая-то тень. Он видит худое лицо, горящие холодным блеском глаза, плотно сжатый рот. Ему удается увернуться, и нападающий падает. Абель бросается бежать. Достигает лестницы и устремляется вниз. Его преследуют. Наконец он попадает в подвальное помещение; вверх и вниз от него зияет шахта лифта. В огораживающей ее решетке нет входа. Между тем преследователь, безликий в сером, неверном свете, падающем из потолочной дыры, уже вцепился в Абеля. Тот пытается вырваться, но тщетно: противник прижимает его к решетке и щитку с кнопками управления. Лифт включается, пол и стены начинают, гудя, вибрировать, и кабина медленно ползет вниз. И Абель, и его таинственный противник падают; последний, оказавшись сверху, бьет Абеля головой о каменный пол. Кабина уже близко. Найдя опору для ног и не отпуская противника, Абель делает резкий бросок в сторону зияющей шахты. Инстинктивно отшатнувшись, преследователь вынужден на миг выпустить из рук свою жертву. Абель тотчас же опрокидывает его и удерживает за плечи, прижимая к полу, так что голова незнакомца свисает над шахтой. В нескольких сантиметрах от лица Абеля опускается кабина лифта.
Доктор Солтерман смотрит на свои карманные часы – он медленно заводит их ключиком на тонкой золотой цепочке. Младенчески голубые глаза его холодны, прежней доброжелательности нет и в помине. Он иронически улыбается; углы его рта растягиваются, обнажая ряд неестественно белых зубов.
Доктор Солтерман. Когда вы поступили к нам, я поставил вас в известность, что наш рабочий день длится с восьми до шести.
Еще одна улыбка, исчезающая так же быстро, как и предыдущая. Солнечный луч, сотканный из танцующих пылинок, проникает сквозь грязное окно и сияет в седых волосах доктора Солтермана.
Абель. Вас не затруднит провести меня на мое рабочее место? Я сам не найду.
Доктор Солтерман. Разумеется, я вас проведу. Они молча идут по лабиринту. Старик идет быстро, раздражающе позвякивая связкой ключей в правой руке. Абель, не отставая, следует за ним по пятам. Внезапно по соседству слышатся чьи-то шаги и стук хлопающей двери. Абель замирает на месте.
Абель. Разве в архиве еще кто-то есть?
Доктор Солтерман. Разумеется. Каждый день к нам приезжают ученые из других институтов.