Змеиный бог
Шрифт:
— Адьос, красавица.
Шлеп!
Пистолет упал вниз, и раскаленная гладь приняла его.
Кланг! Кланг! Кланг! Словно по команде где-то рядом заработали новые механизмы. Из неразличимых сверху отверстий в золото посыпался щебень, песок и комковатый грунт. Лезвия снова пришли в движение, взбивая раскаленный коктейль и замешивая его в тесто.
«Теперь машины всё вычерпают и распылят под землей», — подумал стрелок.
А внизу останутся
— Извини, Пако, — сказал он. — Но всё равно умрем, как видно.
Кланг! Кланг!
— Хотя по-другому, — добавил Пепел и прислушался.
Что-то шло не так.
Золотая каша не убывала, а почва всё сыпалась из подающих отверстий, и лезвия упрямо мололи ее, запекая грунт и металл до каменной твердости.
Кланг! И-и-и-И-И-И!
Лопасти-лезвия совершили в неподатливой массе один последний оборот и со скрежетом встали на месте. В колодце стало тихо — лишь водяные насосы гудели и чавкали далеко вверху.
«Утилизатор», — подумал слингер. Уже много лет федеральный закон требовал от промышленности возвращать отходы в почву, распределяя их в недрах земли-матушки на радость экологическим богам. Весь хлам, пригодный к утилизации, заканчивал свою жизнь в подобных ямах-мусоросжигателях, но…
— Слингер! — позвал торговец.
Военному стрельбищу наверняка полагалась одна такая яма, но…
— Чико! — позвал торговец.
Еще была железная пирамида. И вода. Весь этот… огромный допотопный пламегаситель.
— Пепел! — позвал торговец.
— М-м? — стрелок очнулся.
Всё это совершенно не клеилось.
— Тебе еще повисеть охота? — спросил Пако. — Или спрыгнем уже?
— Стой.
Прижав косу локтем, слингер порылся в нагрудном кармане. Он нашарил половинку сигары, ухватил окурок зубами и сплюнул его на дно. Тот задымился, потемнел, — но не вспыхнул.
— На три-четыре, — сказал Пепел.
Они спрыгнули вниз.
Запекшаяся масса всё еще хранила жар, да такой, что устоять на месте было практически невозможно. Они с Пако бродили по дну колодца как пара встревоженных койотов в волчьей яме, осматривая то, что еще можно было осмотреть. У них под ногами хрустела раскаленная корка, каждый фунт которой мог уйти на фабрике за пару-другую сотен долларов.
— Поломалась машинка, — сообщил торговец, оглядев подающие отверстия. — Всё равно тесно — не пролезть.
Щели были не такими уж тесными, и сам Пепел наверняка пролез бы в одну из них — но каждая оказалась наглухо запечатана землей и щебнем. Насосы все так же гудели вверху, качая воду, и что-то в этом звуке тревожило слингера. Пепел сам не знал, почему, но их размеренное чавканье гнало его вверх еще настойчивей, чем раскаленное дно.
«Дело в горелках», — подумал стрелок. Эти-то как раз не пострадали. Их закопченные
— Автономная цепь, — сказал он.
— Чего? — спросил Пако из темноты. Его голос дребезжал, отражаясь от железных стен.
— Сюда! — отозвался слингер.
Осознав, откуда исходит угроза, Пепел начал соображать быстрее. Он ухватился за косы и бросил одну из них торговцу.
— Спиной к спине, — сказал слингер. — Ногами в стены. Быстрее!
Повиснув на волосах, стрелок выгнул спину и уперся каблуками в железо. Мексиканец запыхтел и завозился у него позади.
— Чинга ла бида, слингер, откуда спешка?
— Нет времени, — отозвался Пепел. — Залез?
— Сейчас…
Пако толкнул его локтем, подпрыгнул и наконец укрепился сам.
— Теперь поднимаемся, — сказал Пепел. — Осторожно. Волосы крепче держи.
Мексиканец сделал рывок и снова обвис.
— Не выходит!
— Да не прямо вверх. А против часовой, чтоб заплести.
— Тьфу, мадре! Так бы и сразу и сказал.
Они начали подъем — затылок в затылок, по спирали, сплетая две полураспущенные косы в одну неровную толстую бухту.
«Всё же, солнце, получилось не так, как ты хотела», — раздумывал слингер, нащупывая каблуком удобный сварной шов, поднимаясь выше и выше.
Игуана вручила им косы. Вот что не давало ему покоя. Если бы жрице хотелось убить их обоих — она могла просто заманить его и торговца в чашу, в золото. Потом дождаться, когда откроется люк. А так, она дала им шанс выбраться.
Точнее — дала шанс одному Пеплу. Достаточно было один раз глянуть на Пако, чтобы понять — узлы полопаются над ним как мыльные пузыри. Откуда жрице было знать, что ковбой и Кортес вдруг решат позаботиться друг о друге?
— Слингер?
— А?
— Передохнем?
— Нельзя, — сказал Пепел. — Опасно.
Пако негромко выругался.
— Да что ж такое, а? Я думал, внизу было опасно.
— Земля подается отдельно, — объяснил стрелок. — Вода отдельно. У лезвий — тоже свой механизм.
Торговец помолчал.
— И свечки те, да? — сказал он. — Как в их шаманских циклетах.
— Гм. — Пепел не задумывался об этом. — Да, у горелок тоже автономная цепь. Сломалось что-то одно — не значит, что сломалось другое.
— Думаешь, снова включатся?
Стрелок пожал плечами.
— Вода еще течет, — сказал он. — Будет ли еще гореть огонь?
Пако снова помолчал, сосредоточенно шевеля лопатками.
— Ах ты, шлюха поганая, — пробормотал он наконец. Потом откинул голову назад. — Веришь, слингер? Найду — даже лапать не стану. Сразу с порога кислотой в морду, пусть покривляется, шлюха.
— Мы сломали ее храм, — сказал Пепел. — Как по мне, этого уже хватит.
— Да он сам поломался! Что мы ему сделали?