Змей Горыныч
Шрифт:
Глава 2.Никита Кожемяка.
Люто не любил Вольга Никиту Кожемяку, и на то у него были свои, очень веские причины. До крещения Новгорода про Никиту никто не слыхом не слыхивал, позже тоже он далеко не сразу заявил о себе. Известно только, что, когда подошёл Добрыня с войском к городу, чтобы крестить его, и когда воспротивился ему новгородский люд, тогда и жители новгородских пригородов взбунтовались. Никто не хотел чужеземной веры, боялись чужой, незнакомой власти. Тогдашний новгородский тысяцкий – Угоняй быстро понял, что с теми силами, какие он имеет, дать отпор Добрыне он не сможет. И тогда тысяцкий стал собирать в помощь новгородскому ополчению земское ополчение, то есть ополчение из жителей пригородов. Здесь же издавна лишь один народ привык иметь дело с оружием – разбойники. Доподлинно неизвестно, был ли Никита разбойником до сбора земского ополчения или нет, только в своём селе его быстро поставили во главе ополченцев, назначив сотником. Были и другие сотники, такие как Борис Шапкин или Василий Колчан, но они лишь назывались сотниками, поскольку ни у кого не было в распоряжении и близко к сотне бойцов. И таких сотников набралось великое множество, и стали они спорить друг с другом, кому из них быть тысяцким и вести войско в Новгород. Пока спорили и ссорились, дружинник Добрыни – Путята – будущий тысяцкий тайно проник в Новгород и взял тысяцкого Угоняя в плен. А затем, после тяжёлых боёв, были разбиты все ополченцы. Так и пришлось земскому ополчению распуститься, не приняв участия ни в одной схватке. Каждый тогда пошёл своей дорогой, многие сложили оружие, другие убоялись кары Добрыни и разбежались кто куда, стали промышлять разбоем, и здесь уже Никита был в числе прочих, об этом Вольга знал уже точно. Однако
Когда Никита вернулся, он был уже не просто разбойником, а обученным волшебником. Поначалу он присоединился к восстанию, но потом не захотел подчиняться колдунам и их вождю Усыне и объявил, что теперь будет сам по себе, не будет платить дани ни чародеям, ни христианам. Многие земские сотники и старосты так же предпочитали до поры оставаться независимыми и грабить не в казну колдунам, а в угоду себе, ожидая, чья возьмёт. Но вот новгородцы решили дать решительный бой колдунам и выступили им навстречу. В том бою Новгород потерпел тяжёлое поражение. А когда воины вернулись в город, то обнаружили, что добрая половина города теперь принадлежит разбойникам. Пока они были в походе, Никита Кожемяка и другие сотники раздобыли где-то корабли и, переплыв через Ильмень-озеро, высадились в Людином конце Новгорода. Покорив Людин Конец, они захватили часть Неревского и даже попытались перейти через мост в Славенский конец, но были отброшены назад местным населением, да и нерва тоже сопротивлялась владычеству разбойников. За это Вольга возненавидел Никиту и всех сотников особо. Казалось, вот-вот случиться в Новгороде великое кровопролитие. Спас ситуацию Садко, который в то время как раз вернулся из плавания на торговых судах. Купец и богатырь Садко был родом из Людина конца, но жена и вся богатая родня его жила в Славенском конце. Он-то и выступил переговорщиком между двумя концами города и смог примирить их на следующих условиях: Никита Кожемяка становился головой людинского ополчения, все прочие земские сотники должны были подчиниться ему, за эту честь Никита платил тем, что должен был принять христианство и стать богатырём. Отныне Никита должен был по первому требованию Вольги – богатырского воеводы, предоставить для похода сотню вооружённых воинов, среди которых сам выступал сотником. Никита согласился, Вольга под давлением бояр и наступающего врага тоже принял условия. А чародеи и подвластные им земские ополченцы тем временем всё стягивали кольцо осады вокруг Новгорода. В городе наступил голод. Уже давно отец Иоаким отправил в Киев письмо с просьбой о помощи, но подмога никак не приходила. Новгородские витязи отбивались как могли, небольшими вылазками выходила из города сотня за сотней и наносила удар по врагу, и каждый раз сотня хлопцев за раз пропадала безвозвратно. Одна сотня за другой выходила из Славенского конца и не возвращалась. Сердце Вольги сжималось от скорби, а кровь кипел от ярости, потому как в то время, как гибли воины Славенского конца, разбойники Людина конца отсиживались. И решил тогда воевода отправить в бой сотню самого Никиты Кожемяки. Людинские воины, было, воспротивились, но Вольга продолжал стоять на своём. Пришлось смириться, и стал Никита собираться в бой.
Но не прав был Вольга, считая, что Никита ничего не потерял в этой войне. Многие земские сотники отказались признать его головой, особенно после того, как он принял христианскую веру, и ушли из Новгорода. Некоторые из этих сотников пошли на службу к колдунам. Чародеи попытались переманить на свою сторону и самого Никиту, но он ответил им решительным отказом. Тогда колдуны отправили одного из бывших сотников Никиты в его родное село. И случилось тогда великое несчастье. По приказу колдунов земский сотник истребил многих сельчан, перебил всю семью Никиты: братьев, отца, жену и детей. Чудом спаслась только дочь – Ольга. Никита тогда жестоко отомстил земскому сотнику, не побоялся со своими хлопцами выбраться за пределы города. Казнь пленных продолжалась до самого вечера, Никита лично сдирал с врагов кожу. Но сделанного воротить было нельзя. Кроме дочери у Никиты тогда никого не осталось. Тогда-то и зачерствело сердце богатыря. И потому так охотно он согласился выполнить приказ Вольги. Никита был рад любому поводу поквитаться с проклятыми чародеями. Только потом уже выяснилось, что завёлся в городе лазутчик, который всё колдунам докладывал, и по его вине отряд за отрядом гибли богатыри. Доложил этот лазутчик и о том, что идёт в лапы к колдунам сам лютый богатырь Никита Кожемяка. Колдуны подготовили ему хорошую встречу, отправили отряд настоящих змееподобных оборотней, невероятно сильных, особенно вблизи от воды. Это был самый сильный отряд волшебников среди чародеев, их первая когорта. Казалось, у Никиты и его людей нет шансов. И как вошли они в Голохвойные леса, так налетели на них со всех сторон враги-чародеи. Все с мерзкими змеиными рожами, покрытые чешуёй, управляющие водой. Богатыри встревожились и растерялись. Не растерялся только Никита, а лишь достал свой меч и заговорил:
– Если уж и суждено нам сегодня сложить здесь головы, то заберём с собой и вдоволь голов змеиных.
И начал рубить все змеиные головы, и шёл вперёд, не смотря на вражеские чары, а за ним шли его верные товарищи, защищая Никиту со спины. Чем больше их старшина убивал оборотней, тем сильнее он становился, и вскоре чародеи поняли, что взять богатыря наскоком не смогут, и принялись окружать. Змеиные морды лезли со всех сторон, нападали даже сверху, они были повсюду, и, казалось, что пропал уж богатырь Никита Кожемяка. Почти все его люди, кто пошли с ним, были перебиты, лишь не многие чудом выжили, но и они были обречены, так как остались истекать кровью на поле боя. Никиту взяли в плен и повезли туда, где располагался клан чародеев, ему приготовили особенную казнь. Но тут по дороге вдруг полетели в проклятых змей копья и стрелы, повыскакивали изо всех концов киевские богатыри, и принялись добивать оборотней. Как выяснилось, это были самые первые отряды киевского войска, их разведка. Но нарвались они не на обычных волшебников, а на самых настоящих оборотней, которых и стрелы не брали, и копья едва могли ранить. И завязалась в лесу страшная битва, и ни один из врагов не уступал в ней другому. Но чародеи были уставшими после прошлой схватки, многие были ранены, и вскоре богатыри окружили их, и многих взяли в плен. Выяснилось, что киевское войско, в котором была и богатырская дружина киевлянина Хотена Блуда, уже давно находится в этой местности, не решаясь близко подойти к Новгороду. Уже несколько отрядов, выходящих из города, они находили разбитыми и умирающими от ран. Раненных богатыри забирали к себе и выхаживали их. Так выходили они и выживших из отряда Никиты, и самого старшину. Пленные колдуны меж тем выдали киевским воинам имя предателя в Новгороде. Но чтобы передать это имя новгородцам, нужно было попасть в город. Выполнить эту не лёгкую задачу вызвался оправившийся от ранения сотник Никита. Все раненные новгородцы были определены отряд к Кожемяке, в том числе и Никола Северянин, который прежде с Никитой знакомства не имел. В Новгороде Никиту давно уже считали погибшим, как и многих богатырей, его возвращение все восприняли как чудо. С тех пор богатырь снискал славу великого змееборца, подобно святому Георгию. А сведения его спасли Новгород, предателя четвертовали на площади. Вскоре киевское войско встретилось с войском новгородским, и вместе они дали отпор чародеям. Киевлян в Новгороде встречали как героев, дарили им венки из цветов, и пели песни. И Вольга целовал Хотена в уста. И оставался Хотен с войском в Новгороде навсегда.
Чуть после два войска вместе пошли в поход против чародеев, чтобы окончательно истребить ту заразу до самой Волги. Гнали они врага до самой Волги, не уступали ему ни на шаг. Чародеи же только отступали, и понимали, что скоро отступать им будет уже некуда, что скоро прижмут их к реке и разобьют, а половину утопят. И тогда придумали чародеи новую хитрость. Стали подкупать местных жителей и уговаривать их, чтобы те позволили им поколдовать над своей водой. А когда богатыри пошли через эти сёла и стали пить воду из местных колодцев и поить оттуда лошадей, то заразились страшной порчей, и начались у них видения. Яд тот был не сильный, чтобы не навредить местным крестьянам, которым перед этим ещё дали противоядие. Но богатыри стали бесноваться, нападать друг на друга. Лишь один Никита Кожемяка, да ещё Вольга смогли победить в себе эти чары, но и они ничего не могли одни сделать. Много богатырей тогда полегло, а как пришли они в себя, ужаснулись содеянному и стали отступать.
– Ты, Никита, сослужил мне хорошую службу, заслужил себе в Новгороде не малую славу, побил много врагов христианской веры. Но многие подвиги твои не перекрывают твоих пороков и преступлений. И чародеев ты одолевал силой чародейской, а потому места тебе среди новгородских богатырей нет. Уходи лучше сам, уходи как герой, иначе все узнают, кто ты на самом деле. Вот тебе 50 гривен, бери и уходи, уходи один, люди твои здесь останутся.
Никита крепко обиделся на такие слова и пошёл к своим товарищам, чтобы вместе с ними уйти в леса на путь разбоя. Но верных ему людей, творивших с ним прежде разбои, почти не осталось, а богатырь Никола Северянин уже принял на себя командование отрядом. Лишь не многие остались верны своему старшине и захотели уйти с ним. Промеж них и собой Никита разделил поровну 50 гривен Вольги и убрался прочь из города, больше его никто там никто не видел. Вскоре все стали забывать про Никиту Кожемяку, на его место пришёл новый силач, так же крупный как медведь, да к тому же и любимец Вольги – Микула Селянинович. Характера он был доброго, но в бою ему не было равных. Вольга познакомился с ним, когда собирал ополчение, отступая от Волги. Микула одним из первых пришёл с целым отрядом из одной из окрестных деревень, чтобы помочь сражаться против чародеев. Он поразил Вольгу своей силой и силой своего коня, а также отвагой, проявленной во время отступления. Микула Селянинович, жертвуя собой, прикрывал отступающих товарищей и тем самым снискал себе славу и уважение. Никита же всех почестей был лишён, имя его было приказано забыть и не упоминать более, но его слава змееборца ещё раздавалась отголосками на Руси и спустя пять лет после его ухода из города, что и заставило Вольгу снова призвать его для войны с колдунами.
Глава 3.Никола Северянин.
Никола из племени северян до войны жил в Неревском конце Новгорода, в самом тихом его уголке. Здесь относительно спокойно прошло обращение Новгорода в веру Перуна, затем так же почти без шума осуществилось и крещение. И всё же, сына пекаря нелёгкая занесла в богатыри. Сначала, ещё в молодости нужда заставила его пойти в наёмники. После нескольких лет службы и стычек с печенегами на разных заставах вернулся домой живым и лишь немного потрёпанным. На заработанные деньги Никола выстроил себе новый дом и даже успел завести семью. Но с ремеслом у него что-то не ладилось. То ли постоянная смена религий сказывалась, то ли засухи и отсутствие зерна, но пришлось Николе снова пойти в наёмники, а после крещения в христианскую веру и в богатыри. Однажды судьба свела его со змееоборотнями, ужас, испытанный в тот день, богатырь запомнил навсегда. Помнил, как их сотню разведчиков в раз разгромили страшные монстры, помнил, как несколько часов лежал в лесу раненный, умирая. Но на его счастье и счастье других, кто были ещё живы, появился здесь отряд земского сотника – Бориса Шапкина, который подобрал всех раненных и отвёз в стан киевских витязей. Вскоре сюда же доставили и Никиту Кожемяку лишь с двумя выжившими богатырями из сотни, братьями-скандинавами: Сигватом и Дьярви. До того момента Никола знал о Никите лишь по слухам и видел издалека, теперь же людинский голова стал его непосредственным командиром и был им до конца войны. Когда же Никиту изгнали, новым сотником стал именно Никола. Именно он взял на себя задачу убедить богатырей не поднимать бунта за своего сотника, в итоге Никита вынужден был уйти лишь с Сигватом и Дьярви, за ним последовал сотник Василий Колчан с тридцатью своими витязями, а вскоре ушёл и Борис Шапкин, которого в награду за его заслуги на войне не только не взяли в богатыри, но и приказали разоружиться. Никита затаил тогда злобу на Николу, Борис же, напротив, успел крепко подружиться с новым сотником, который предлагал ему даже вступить в свою сотню богатырём, но Борис не захотел оставлять своих хлопцев.
И вот теперь Никола должен был разыскать Бориса Шапкина. К тому времени была уже поздняя осень, приближалась зима, что значительно осложняло Николе его поиски. Не известно было, в какой деревне живёт бывший земский староста, ясно лишь было, что в городе Пскове его мало кто знал. Был один горожанин, торговавший сапогами на ярмарке из Пскова, который вроде бы состоял в хорошем знакомстве с Борисом, его и принялся искать Никола, как только с первым снегом прибыл в посад. В его поисках ему помогали его спутники, многие из которых когда-то служили ещё под командой Никиты. По всему городу искать тех, кто делает сапоги. А как находили, приценивались к товару, да только ничего не покупали, а всё спрашивали про Бориса. И не знал ещё Псков более привередливого покупателя, чем Никола Северянин. И всё же, некоторые торговцы убеждали его или других богатырей взять по паре отменных сапог. Никола уже начал хорошо разбираться в сапогах и набил себе хороший глаз на всякие детали, когда, наконец, нашёл нужного мужичка. Только тот уже лыка не вязал от хмельной браги, и заставить его что-либо вспомнить не представлялось возможным. Решили прийти завтра поутру. Пришли с восходом Солнца, а торговец уже никакой, и так ещё 6 дней подряд не просыхал, и лишь на седьмой день предстал перед богатырями в трезвом, но очень болезненном виде, и, конечно же ни о каком Борисе Шапкине не слыхал, и Николу не помнил. Тогда повели его богатыри в баню, растопили её как адское пламя, и отделали мужичка берёзовыми вениками так, что он вспомнил даже, как появился на свет, и стал рассказывать. Поведал он не много, сказал лишь, что село, где жил Борис, находится на псковской земле, сказал название его и вроде бы указал сторону, в которую нужно ехать. Но как туда добраться, не знал. С трудом богатыри нашли человека, который согласился показать им дорогу до этого мало кому известного села. И вот, пробираясь на санях через сугробы, прибыли они в нужное село на порог к Борису Шапкину. Никола тут же изложил ему все свои дела, сказал, что время не ждёт, и что нужно ему срочно найти Никиту, чтобы поставить его во главе войска.
– Видимо, Вольга совсем в отчаянии, - рассуждал Борис, - если хочет Никите доверить целое войско. Я бы и сам не доверил бы ему войска. Ведь Никитка-то, говорят, до сих пор чародейское ремесло не забыл. Да и времени много прошло, он уже не так силён, как прежде.
– Так ты приведёшь нас к нему?
– Я-то приведу, хоть бывал у него уже давно, ещё больше двух лет назад проездом. Но, скажу вам, Никита – отменный кожемяка и довольно небедно живёт. И хотите верьте, хотите нет, у него под Овручем новая семья, дочь-Ольга уже совсем невеста, говорят. То золото, что мы получили от Вольги, я потратил сразу, купил вола, а Никита накупил шкур и стал с ними работать. Сигват и Дьярви – наши варяги тут же прибились к нему, и дело у них очень быстро пошло на лад. Но хозяин у них всё равно Никита. Говорят, стал он скупым, жалеет каждую гривну.
– Вернулся к прежнему ремеслу? Видимо, мять шкуры выгоднее, чем их снимать. Ну, так когда сможешь отвести нас к нему?
– В путь можем идти хоть завтра, только вряд ли он согласиться. Никита теперь человек не бедный, а на Вольгу он обиду затаил. А все эти дела лихие и военные его уже не привлекают.
– Вот в это я ни за что поверю. Чтобы Никита прекратил лиходейничать и душегубствовать? Совсем на него не похоже.
– Не любишь ты своего бывшего сотника, Никола, - усмехнулся Борис, - а ведь в войну вы с ним душегубствовали вместе. Помнишь то село, где вас отравили, которое вы перебили под корень?